ВТОРОЕ ЗАСЕДАНИЕ.

(23 декабря).

По предложению председателя г.-лейт. Попруженка офицер-воспитатель Псковского КК подполковник Желязовский Н.С. сделал доклад на тему:

Желязовский Николай Станиславович окончил Псковский КК (1887), Московское пехотное юнкерское училище.

С 1900 - офицер-воспитатель Полоцкого КК, подполковник (1905), ротный командир Псковского КК, полковник (1916).

 Влияние массовой жизни в закрытом заведении на образование нравственного склада и на выработку характера воспитанников“.

Предметом моего реферата служить выяснение вопросов о влиянии массовой жизни в закрытом заведении на образование нравственного склада и на выработку характера воспитанников; в какой степени эта жизнь способствует воспитанию самостоятельности и самодеятельности, нравственной твердости, чувства уважение к личности товарища, дружеских отношений к избранным товарищам; доброго корпоративного духа и, вместе с тем, трезвого взгляда на уклонения от нравственных норм в отдельных личностях и в массе; что может сделать воспитатель, по личному почину, для усиления нравственного воспитательного значения совместной жизни воспитанников; не представляется ли желательным устройство жизни воспитанников старшей роты на основаниях более близких к жизни юнкеров военных училищ?

Условия жизни во всех кадетских корпусах настолько сходны, режим и порядки настолько похожи, что некоторые детали и различия в них, отличающие один корпус от другого, не меняют сути дела и поэтому все, сказанное об одном из корпусов, будет в общем верно и для других.

Основное свойство интерната, это - жизнь массы воспитанников в течение долгого времени, прерываемого лишь отпуском на Рождество, Пасху и каникулы, на глазах друг друга и под постоянным надзором и контролем учебно-педагогического персонала. Воспитанник никогда не бывает один; вся его жизнь проходить на виду по расписанию, составленному с точностью до минуть и действующему непрерывно изо дня в день. Все для него сделано, все приготовлено, ему дана возможность думать только об уроках. От интересов жизни он огражден стенами заведения, вся его жизнь поставлена в искусственные, одинаковые для всех рамки; опека над ним доведена до мелочей.

Такие условия должны были непременно в течение ряда лет создать и особенную жизнь, отличающуюся от жизни открытых учебных заведений. Лицу непосвященному эта жизнь покажется странной, многие стороны ее будут непонятны. Но для всех здесь присутствующих все проявление этой жизни хорошо знакомы и понятны, как для лиц, близко к ней стоящих. Многие стороны этой жизни носят безусловно отрицательный характер, но есть стороны и положительные. Постараемся в общих чертах в них разобраться и проследить влияние их на воспитанников.

К числу отрицательных и имеющих наиболее сильное влияние сторон относятся стадность, быстрая возбудимость и сильное подчиненье первым впечатлениям. На этой почве и возникают в корпусах массовые беспорядки, и многие проступки кадет имеют под собой ту же почву. Однообразная монотонная жизнь понижает умственные и духовные интересы и направляет все внимание воспитанников на ближайшее к ним, на то, что их окружает и, благодаря этому, все, что при других условиях не обратило бы на себя их внимания, получает в их глазах важное, первостепенное значение. Единичные случаи ошибок и промахов педагогического персонала ими обобщаются. Порядки заведения и действия служебного персонала подвергаются односторонней, недоброжелательной критике, в поступках преподавателей и воспитателей стараются видеть несправедливость и недоброжелательство к себе. Проявляется большая требовательность к заведению и к его персоналу и, вместе с тем, непризнанье за собой каких-либо обязанностей.

Слабое развитие у большинства самокритики, неспособность выйти за пределы узкого круга своих понятий, незнание и непонимание действительной жизни, привычка получать все готовое и смотреть на это, как на свое право, все это в совокупности создает в интернате специфическую, очень тяжелую атмосферу, в которой стадные чувства легко зарождаются, развиваются и крепнут. В этой обстановке все, сколько-нибудь выходящее из рамок обычной жизни, легко возбуждает кадет, захватывает их и подчиняет влиянию товарищей более смелых и энергичных, иногда даже первому, сказавшему или сделавшему что - либо. Конечно, стадность в таких резких формах проявляется только в младших ротах, но и в старших она так же часто имеет место. Привычка постоянно быть и действовать в массе создает из среднего кадета две личности, не похожие одна на другую. Кадет в массе, в толпе своих товарищей одно, а тот же кадет, изъятый из массы и предоставленный только самому себе, своим собственным силам, уже совершенно другое лицо. Насколько в первом случае он может быть развязен, смел, самоуверен, дерзок и даже нахален, настолько во втором случае он часто бывает беспомощен, робок, застенчив и конфузлив; отсутствие массы товарищей лишает его привычной обстановки, лишает самоуверенности и меняете его внешний облик. Даже скромные и робкие по натуре воспитанники способны на глазах товарищей на грубые и дерзкие выходки, которых они никогда бы не сделали в одиночку, исключительно из желания не ударить лицом в грязь перед товарищами, не показаться перед ними трусами. Это влияние массы часто парализует хорошие душевные побуждения, раскаяние, удерживает от признания своей вины; но стоите кадету оказаться с глазу на глаз с воспитателем, как часто то, чего нельзя было добиться никакими усилиями на глазах массы, дается сравнительно легко.

Вообще можно сказать, что влияние массы в интернате очень велико и не ограничивается только корпусом; его следы долго дают себя знать и по выходе из заведения. Общественное мнение в интернате слагается под влиянием двух сил и представляете собой их равнодействующую. Силы эти: значение, влияние и авторитет служебного персонала с одной стороны, а с другой традиции, взгляды и понятия, сложившиеся в кадетской среде в течение ряда лет; на их выработку в свою очередь имеют большое влияние отдельные воспитанники, выделяющееся не столько положительными качествами, сколько физической силой, активностью и смелостью, главным образом, второгодники. Чем сильнее влияние первой стороны, чем она авторитетнее, тем ближе подходит равнодействующая к нормальным нормам и наоборот; при перевесе второй стороны она все более уклоняется в ее сторону и тогда может выразиться в уродливых формах, идущих совершенно в разрез с нравственными нормами.

Особенно опасными в этом отношении являются 2 - я и, главным образом, 3 - я рота, в которых отрицательное влияние отдельных воспитанников легче, чем в других ротах, находить себе благоприятную почву. Долгая совместная жизнь в корпусе, во время которой воспитанники до тонкости изучают друг друга, узнают слабости, недостатки и достоинства своих товарищей, в младших классах нередко ведет к изводу некоторых кадет, слабые струнки которых подмечены, и в этом отношении масса часто бывает неумолима, безжалостна и жестока, и такие кадеты много терпят от ее насмешек, приставаний и даже побоев. У III класса в 3 - ей и у V класса во 2 - ой ротах является стремление господствовать в роте, подчинить себе и командовать над II и IV классами, причем при неблагоприятных условиях это стремление может вылиться в крайне уродливые формы, совершенно нарушающие правильные товарищеские отношения и совершенно противоречащие понятиям о нравственности.

Как уже было сказано раньше, в интернате имеют большое влияние отдельные воспитанники, но это влияние в большинстве случаев отрицательное. Воспитанники хороших нравственных качеств, развитые и хорошо учащиеся, имеют известное значение, пользуются уважением, ими даже иногда гордятся, но влияние их на массу всегда слабее влияния кадет противоположного типа. Происходит это потому, что мнение и взгляды этих воспитанников часто идут в разрез с мнением и взглядами массы, тогда как кадеты второго типа идут навстречу массе и на этом именно утверждают свою популярность и влияние. Кроме того, чтобы высказывать мнение и взгляды, противоположный мнением массы, особенно, когда она возбуждена, требуется известное мужество, которым обладают очень немногие. Таково в общих чертах отрицательное влияние массы: оно нивелирует воспитанников, делает их более грубыми, принижает личность, понижает уровень умственных и духовных интересов и заглушает чувство личной ответственности за свои поступки.

Посмотрим теперь, каковы положительные стороны массовой жизни в интернате. Долгая совместная жизнь дает зачатки ценных и необходимых для будущего военного качеств. На первом плане здесь следует поставить чувства товарищества, солидарности, взаимной выручки и корпоративный дух, которые составляют неотъемлемую принадлежность кадетских корпусов.

Зарождаясь в младших классах, принимая подчас неправильные и даже уродливые формы, нередко мешая работе воспитателя, становясь часто врагом ему, эти чувства, по существу и в основе своей правильные, с возрастом воспитанников изменяются, принимают более разумные и сознательные формы и делаются ценными союзниками воспитателю, если он сумеет заслужить авторитет и доверие воспитанников.

Зарождаясь в младших классах, главными образом, в принципе невыдачи товарища, выручки его и помощи ему всякими способами, допускаемыми кодексом кадетской морали, в средних, начиная иногда с IV, чаще же с V кл., они начинают выражаться уже в более разумной помощи товарищам в учебных занятиях, в удержании от шалостей и дурных поступков. Совместная жизнь приучает воспитанников заботиться о добром имени своего отделения, роты и корпуса и поступки кадет, роняющее это имя, подвергаются резкому осуждению со стороны товарищей, и значение этого осуждение так велико, что редкий кадет решится сделать то, что не одобряется товарищами. Нужно сказать, что масса кадет в общем имеет достаточное нравственное развитее, и поэтому безнравственные поступки, как отдельных кадет, так и целых групп, даже поступки классных отделений, несогласные с правилами порядочности, вызывают осуждение. Были случаи, когда такие поступки выводились на чистую воду самими же товарищами, возвышавшимися до нарушения, незыблемого вообще, принципа невыдачи товарища. Каждый порядочный кадет дорожить честью своего отделенья, роты и корпуса и готов постоять за нее. Нарекание на корпус принимается большинством кадет близко к сердцу и считается личной обидой.

Здесь необходимо оговориться, что кадеты очень часто возмущаются не самыми фактами, вызвавшими нарекание, а лицом, его оглашающим и порицающим. Совместная жизнь, как уже было сказано раньше, способствует изучению друг друга, воспитанники с возрастом становятся терпимее к недостаткам товарищей, начинают отдавать должное достоинствами, и прежний извод, злостные насмешки и приставания сменяются добродушной шуткой над слабостями товарища. Вообще в старших классах товарищеские отношения в большинстве случаев бывают хорошие; нередко в корпусе завязываются такие прочные дружеские отношения, которые продолжаются и в дальнейшей жизни.

Затем, масса кадет относится резко отрицательно к лживости, лицемерию, двуличности, эгоизму и заискиванию перед начальством, и поэтому для развитая таких отрицательных сторон в массе воспитанников в корпусной жизни совершенно нет места.

Посмотрим теперь, какое влияние на воспитанников оказываете режим интерната.

Жизнь в корпусе, ставя на каждом шагу запреты и правила поведения, общие для всех, а с другой стороны давая толчки только в известном направлении, способствует выработке у своих питомцев сдерживающих начал, направляет их волю на удержание себя в известных ограниченных рамках. В том же направлении в известных случаях действуете и масса кадет. Благодаря этому для развития активных сторон характера - самостоятельности и самодеятельности - нет места, им не в чем проявляться. У кадета, пробывшего 7-9 лет в корпусе под постоянной опекой и надзором, вырабатывается привычка все делать не в силу собственного желания и сознанья внутренней необходимости, а в силу внешних обстоятельств, заставляющих его поступать так, а не иначе. Кадет не начнет заниматься, пока не придет в класс воспитатель, будет ждать напоминаний о необходимости писать сочинение, если за ним не присмотреть на занятиях; он может не приготовить ни одного урока, одним словом он всюду ждет внешних толчков, которые дали бы направление его воле. Конечно, есть и исключение, но в общем масса именно такова.

Итак, интернат, как таковой, массовая жизнь в нем не способствуют выработке характера и воли, не дают развиваться и проявляться самостоятельности и самодеятельности и развивают лишь главным образом сдерживающие начала.

Современные кадетские корпуса не дают таких ярких резко очерченных типов кадет, какие давали корпуса дореформенные. Теперешний кадет более расплывчат, на нем сильнее отражаются веяния и течения жизни, легче, чем прежде, проникающие в стены интерната, но и теперь можно указать черты, общие для большинства кадет. Масса кадет при выходе из корпуса уносит с собой все зачатки правильных понятий и взглядов на существо своих обязанностей, как будущих военных, более или менее цельное мировоззрение и правильные понятия о морали и нравственных нормах, Но следует сказать, что весь этот багаж, впитанный из окружающей обстановки, принятый отчасти на веру, не всегда продуманный и не всегда сознательно усвоенный, не имел случаев в корпусной жизни для испытанья своей прочности, и поэтому многое будет зависеть от того, в какую обстановку и среду попадет кадет по выходе из корпуса и училища. От дальнейшей жизни будет окончательно зависеть расширить, укрепить эти понятая и дать им надлежащая устойчивость и прочность. Наиболее характерными чертами кадет и в настоящее время являются: чувство товарищества, корпоративный дух и понятье о чести мундира.

Выше уже было сказано, что понятия, обычаи и традиции, которые складываются в корпусе под влиянием совместной жизни, являются весьма сильным воспитательным средством, если они направлены в хорошую сторону; в противном же случае они становятся таким огромным тормозом, с которым борьба бывает очень тяжела и не всегда оканчивается в пользу педагогического персонала. Имея это в виду, воспитатель должен очень озаботиться утвердить свой авторитет и влияние среди воспитанников, стать к ним возможно ближе, понимать и угадывать происходящее среди них и вести свое отделение так, чтобы внутренняя его жизнь не была бы от него сокрыта. Тогда он будет хозяином дела, будет в состоянии, воздействуя на массу, посредством её действовать и на отдельных кадет, которые не редко не поддаются прямому воздействию воспитателя и вместе с тем чутки к влиянию массы. Одним словом, он должен держать в своих руках массу.

Одним из средств для этого, как уже сказано было раньше, является близость к воспитанникам, которая достигается постоянным живым интересом к ним, к их жизни, к их духовным и умственным интересам, заботой об их нуждах и постоянными беседами, как с отдельными лицами, так и с группами, по поводу событий как корпусной, так и общественной жизни. В таких беседах, носящих совершенно частный, дружеский характер, воспитатель имеет возможность затронуть различные вопросы, сделать сопоставление, провести параллели и дать надлежащее освещенье тому, что кадет интересует и что ими понимается неправильно. Материал для таких бесед безграничен; различные случаи корпусной, военной, текущей общественной жизни, литература и, наконец, собственный жизненный опыт воспитателя. Во время таких бесед кадеты бывают гораздо восприимчивее, мягче, доступнее и откровеннее. Такими беседами воспитатель может сравнительно легко прекратить существующее неудовольствие, разъяснить недоразумение и даже предупредить возможность массового беспорядка, дав иное направление мыслям кадет и их настроению. При таком общении с кадетами для воспитателя не страшны будут отдельные трудные воспитанники, их воспитывать будет уже сама масса товарищей, влияние же их самих на массу сведется до минимума. Само собой разумеется, что одних только разговоров недостаточно, воспитатель сам всей своей личностью и поступками должен служить примером для воспитанников и подтверждать своими действиями то, что он говорит словами. При существующих условьях только в этом и может выразиться деятельность воспитателя для усиления нравственного воспитательного значения совместной жизни воспитанников.

Остается еще вопрос о желательности приближения жизни кадет старшей роты к жизни юнкеров военных училищ. Раньше уже говорилось о том, что в интернате кадет все время находится под опекой и самодеятельности и самостоятельности его не дается простора. В этом отношенья режим во всех ротах почти одинаков. Как в 4-ой, так и в 1-ой ротах в известный час обязательно сажают в классы на занятия, следят за ними, чтобы они готовили уроки, наказывают за дурные баллы. Это относительно учения. В остальном та же опека и контроль; так напр. кадету VI-VII классов не разрешается иметь на руках денег, не разрешается ничего покупать съестного или сладостей помимо воспитателя, и то только в праздничные дни. Одним словом, мелочная опека, и это над юношами 17-19 лет, а то и больше. Мне кажется, что в 1-ой роте от этой опеки надо в некоторых случаях отказаться и предоставить кадетам некоторую самостоятельность. Так напр., следовало бы сделать опыт и уничтожить обязательные занятия, прекратить наказания за леность и вместе с тем вести репетиционную систему вместо урочной. Необходимо разрешить иметь на руках деньги (деньги всегда имеются на руках и теперь, но это составляет хотя и маловажный, но все-таки проступок).

Затем, следует установить вместо баллов разряды за поведение, как в училищах, предоставив каждому разряду известные права и льготы. Замена балла разрядом мне кажется целесообразной потому, что с переходом в 1-ю роту даже шаловливые кадеты меняются, становятся более солидными и сдержанными, а между тем над ними тяготеют прежние грехи в виде низкого балла за поведение, и прежняя репутация заставляет воспитателя быть очень осторожным в прибавке балла, тогда как перевод всех перешедших в 1-ю роту в средний разряд, а имеющих высоте баллы в 1-й, как бы сразу ставит крест над всем прежним поведением кадета и этим дает ему возможность начать все снова, скорее и легче взять себя в руки.

Корпусам даны знамена, даны 1-й роте штыки. Право носить оружие - большое право; оно не может принадлежать тем, на кого продолжают смотреть как на детей, каждый шаг которых вызывает опасение. Сами кадеты чувствуют такую двойственность: с одной стороны, они как будто бы и военные, а с другой мальчики. Все это говорит в пользу изменение режима 1-й роты в смысле приближения его к училищному. Этим будет достигнута и другая цель, это - поднятие дисциплины, заметно упавшей в корпусах за последние годы. У кадет старших классов в массе наблюдается интерес к военной жизни, среди них часты разговоры о военной службе, у них является желание и по внешнему виду, хотя выправкой, походить на настоящего военного; многие из них даже довольны, когда с них требуют и их, что называется, тянут. Эти стремления кадет должны быть использованы, им надо идти навстречу.

Изменив режим 1-й роты, дав некоторую самостоятельность кадетам, вместе с тем необходимо предъявить им и строгие требования, который должны быть проведены во всю внутреннюю жизнь роты; опека должна быть доведена до минимума, но требовательность должна быть повышена. Для поддержания этих требований на должной высоте, необходимо отрешиться от взгляда на кадетские корпуса, как на заведения благотворительные. Этот взгляд приносит много вреда, укореняя у кадет ложные взгляды, дает простор их претензиям и требовательности; дает им возможность надеяться, что в конце концов, после долгого странствования по разным корпусам, они все-таки окончат курс и попадут в военное училище. Нужно провести и установить взгляд на корпуса, как на заведения, имеющие исключительную цель подготовлять для армии хороших офицеров, воспитанных в известном духе и традициях.

Прения.

Законоучитель 2-го Московского КК протоиерей Воздвиженский

С глубоким вниманием выслушал я доклад подполковника Желязовского. Важность вопроса, раскрыта им в своем реферате и без сомнения интересующего всех нас, побуждает меня просить у почтенного собрания позволение поделиться с ним своими впечатлением по поводу этого реферата, не с целью подвергнуть критике этот глубоко обдуманный и безупречный во всех отношениях реферат, а с целью сделать некоторый дополнение к нему.

При поступлении кадета в корпус из семьи, где он был окружен близкими и милыми лицами, он сразу бывает охвачен массою новых людей, новых лиц, новых, ошеломляющих впечатлений. Мало - помалу он начинает воспринимать эти впечатления в свою душу, сродняется с ними, сливается душою. Окружающая его среда товарищей становится все ближе и ближе его сердцу; он начинает жить ее интересами, горевать ее горем, радоваться ее радостями, негодовать на то и на тех, против чего и против кого она негодует. До сих пор влияние массы на воспитанника не опасно, и, пожалуй, может быть и полезно. Это - нормальный, хороший переход и подготовка мальчика к жизни общественной. Привыкши так жить в корпусе, он легко переходит впоследствии к тому, чтобы жить одною жизнью уже с целым народом, чувствовать и в себе 6иeниe того пульса, который бьется в жилах народа; радоваться его радостями, горевать его горем, негодовать на тех, против кого он негодует, -  словом из него вырастает во весь свой росте горячий патриот и пламенный защитник родины, каким и следует быть всякому офицеру русского воинства.

Но при поступивши в корпус ребенка возможно, да и бывают такие случаи, что мальчик, охваченный широкою волною новых впечатлений, сразу относится к ним пугливо, как зверек, который забивается в угол и оттуда глядите на своих преследователей злобными глазами; так и он сторонится от своих новых товарищей, начинает жить своею внутреннею особенной жизнью; ему становится чуждым все окружающее, и он чувствует себя чуждым среди них. Создается гордая, эгоистическая натура. Похвального здесь мало. При вступивши в общественную жизнь такой и в жизни остается тем, чем был в корпусе; свое родное -  ему чуждо, и сам он как чужой среди родных мест. Такой продукт массовой жизни в закрытом заведении, такой нравственный тип, сложившийся под влиянием интерната, едва ли желателен.

Когда говорят о влиянии массовой жизни на выработку характера и воли воспитанников, то обыкновенно говорят, что оно вредно влияет на кадет, подчиняете себе, развивает дурные стороны; в такой среде типичным представителем становится кадет, который импонирует на толпу своими грубыми выходками, рисуется дерзким отношением к воспитателю, учителям, бывает главарем во всех школьных непорядках. Не стану спорить, что и такие типы вырабатываются. Переходя в жизнь, такой становится героем разных инцидентов, попадает в разные истории.

В виду таких влияний массовой среды особенно трудным, особенно серьезным становится положение воспитателя; требуется много осторожности, много ловкости и мудрости, чтобы пройти между Сциллой и Харибдой воспитательского дела, не погубить своих питомцев своим недосмотром и не искусностью.

Теперь мне хотелось бы обратить внимание почтенного собрания и еще на одну сторону рассматриваемого нами дела. Нередко новичок, поступивши в корпус, никак не может приладиться к новым условиям своей жизни, постоянно что-нибудь да нарушает; его считают трудным в воспитательном отношении, не поддающимся воспитательным воздействиям, избалованным, капризным, неуравновешенным. Между тем, мне кажется, тут есть грустное непонимание натуры мальчика. Бывают натуры сильные, крепкие, крутые и незаурядные; в них рано начинают пробуждаться, сказываться, бурлить таящиеся в них крупные силы, который ищут себе выхода, простора. Такие натуры не могут помириться с теми узкими, тесными рамками, в которые их хотят втиснуть. Это - орлята, попавшие в курятник. Их неугомонность происходит не от испорченности, а от природного склада их натуры. Их нужно понять, их нужно разгадать. Они не хотят заглохнуть, задохнуться в душной атмосфере, которая иногда окружает интернат. Большею частью с ними хотят поступать как садовник, который, заметивши, что на подстриженном, выровненном им газоне некоторые стебельки своевольно выскочили вперед и нарушают общий вид, немедленно подстригает своевольный стебелек. Так усиливаются подстричь и молодые души; здесь и разгадка их неудобства в воспитательном отношении. Все мы читывали биографии замечательных людей. В детстве их описывается постоянная борьба с дядьками, гувернерами, гувернантками, которых они приводить в отчаяние своими выходками; но это не мешает им сделаться впоследствии замечательными. Велик труд воспитателя по отношению к этим воспитанникам, и велик долг лежит на нем, чтобы понять их, разгадать, выходить и защитить от невзгод, вследствие которых может быть потеряно много сильных натур, которые при других условиях могли бы стать украшением воспитавшего их корпуса. Едва ли можно отрицать, что немало бывает среди воспитываемой молодежи таких, которые начинают считать сами себя ни на что не годными, отчаиваются в себе и своих силах, пропадают без пользы для родной земли и, может быть, только потому, что не были вовремя разгаданы.

Моею целью было обратить внимание почтенного собрата на те разнообразные впечатления, которые может оказывать масса на образование характера воспитанника и на то, какая мудрость, осторожность требуется от воспитателя, чтобы направить эти впечатления в добрую сторону и избежать тех последствий, которые могут произойти от недоглядки, от непонимания воспитателем натуры воспитанника и его отношения к окружающей среде или массе своих товарищей.

Офицер-воспитатель и преподаватель фехтования, групповой гимнастики, ручного труда Одесского КК подполковник Трубников

Во вступлении к реферату докладчик говорит, что режим и условия жизни во всех корпусах одинаковы, и потому все, что говорится об одном корпусе, то справедливо и по отношению к другим. Мне представляется, что это не вполне так. В частностях жизни между разными корпусами есть значительные отличия. Например, в отношении затронутого в реферате вопроса об отсутствии различия в режиме разных рот. Мне известны несколько корпусов, в которых кадетам старшей роты оказывается больше доверия, дается больше свободы и предоставляются некоторый права по сравненью с другими ротами, при больших, конечно, и требованиях.

Что касается введения для старших рот кадетских корпусов режима военных училищ, то желательность этого мне представляется вопросом весьма спорными, да и на практике такое изменение встретило бы весьма много затруднений. Наши воспитанники и в старших классах весьма еще нуждаются в близком руководительстве и воспитательном влиянии. Думаю даже, что и юнкера училищ нуждаются в таком влиянии, что и для них нужен не только офицер-начальник, но и офицер-воспитатель. Поэтому, создавать в корпусах условия, менее благоприятные для проведения в среду воспитывающихся воспитательных начал, не следовало бы.

Начальник Виленского пехотного юнкерского училища полковник Хамин Николай Александрович

 1881 — окончил 1-й Московский КК , 3-е Александровское ВУ, Николаевскую академию ГШ по 1-му разряду.

В дальнейшем начальник Алексеевского военного училища (1909-17 гг.), главный начальник ВУЗ,

начальник ГУВУЗ, генерал-лейтенант.

Хочу сказать несколько слов, не возражая подполковнику Желязовскому, а по поводу его реферата. Массовое воспитание, избежать которого мы не имеем возможности, требует самого интенсивного воспитания, напряжения всех сил воспитательского состава, в особенности в последнее время, после освободительно-разрушительного движения. Мне кажется, есть одно обстоятельство, которому не придается того значение, какое оно, по моему мнению, может иметь. В наших кадетских корпусах обыкновенно воспитатель, приняв отделение и 1-го класса, ведет его семь лет, вплоть до выпуска. Между тем, задача и роль воспитателя в младших классах и в старших классах далеко не одинакова. В младших классах приходится иметь дело почти с детьми, начиная с 10-ти летнего возраста, и от воспитателя по преимуществу требуются доброе, отзывчивое сердце и нужная душа, чтобы воспитатель мог, хотя до некоторой степени, заменить мальчику отца, взяв его под свое покровительство, сразу вести его в новый для него мир, в новую обстановку, чтобы она не легла тяжелым гнетом на новичка. В старших классах воспитателю приходится иметь дело уже почти со взрослыми юношами, весьма развитыми в умственном отношении, и воспитатель должен быть весьма образован и начитан, чтобы быть в состоянии давать разъяснение на самые, разнообразные вопросы старших воспитанников, чтобы сохранить среди них свой авторитет; он должен быть весьма сведущ в вопросах политических, чтобы и по ним быть в состоянии дать необходимый разъяснение и выяснить всю утопичность крайних политических учений.

Таким образом качества, требующаяся от воспитателей младших и старших классов, не одинаковы. Конечно, лучше всего, если в одном человеке соединяются и те, и другие качества, но, к сожалению, это далеко не всегда встречается. Приходилось слышать от директоров, что воспитатель N для младших классов прекрасный, незаменимый, но в старших классах, к сожалению, не пользуется должным авторитетом, не обладая широким образованием. Между тем воспитывать теперь стало труднее; по признанно многих воспитателей, воспитанник теперь уже не тот, что был раньше. К сожалению, и на них отразилась расшатанность нашего общества, в особенности за последние 3 года, когда освободительно - разрушительная волна охватила значительную часть нашего общества, нашу прессу и, в особенности, нашу учащуюся молодежь. К счастью, эта волна военно-учебные заведения тронула гораздо менее, чем прочие учебные заведения, но считаться с этим явлением приходится и нам. Кадеты во время отпусков слышать разговоры и политические споры взрослых, которые большею частью не остерегаются говорить при детях все, что думают и часто говорить много такого, чего их детям не следовало бы слышать. А в обществе теперь поколебались многие устои, которыми оно держалось в доброе старое время. Где теперь патриархальность семьи, горячий патриотизм, преданность долгу, религиозность в обществе многое из этого побледнело, а то и вовсе исчезло.

После же нашей несчастной войны обязанность всех военно-учебных заведений подготовлять для армии только отличных офицеров; в плохих офицерах армия не нуждается, от плохих офицеров армия старается избавиться. Вот почему на дело воспитания теперь должно быть обращено особенное внимание, и должны быть приняты все меры, чтобы поднять его и облегчить дело воспитателю. Полагаю, что этому могло бы много помочь разделение воспитателей на воспитателей младших и старших классов. Быть воспитателем, так сказать, универсальным, трудно; универсальность редко когда приносит ожидаемую от нее пользу; полагаю, что лучше разделение специальностей.

Офицер-воспитатель Оренбургского Неплюевского КК подполковник Азарьев А.С.

Александр Сергеевич Азарьев, окончил 4-й Московский КК,  3-е Александровское ВУ.

В 1888 - прикомандирован к Оренбургскому Неплюевскому КК и.д. офицера-воспитателя (утвержден в должности в 1901),

 подполковник (1897), ротный командир (1910), полковник.

С глубоким вниманием я выслушал обстоятельный доклад подполковника Желязовского, в котором так ярко обнаружена природа массовых беспорядков. По моему мнению, диагноз поставлен верно, и нам остается только лечить больного. И я решаюсь при этом поделиться со своими коллегами своим личным опытом, вынесенным почти за двадцатилетнюю службу офицером - воспитателем.

Мне кажется, что для борьбы с дурными сторонами массы надо знать ее и, между прочим, правильно оценивать достоинства и недостатки каждого из составляющих ее индивидуумов. Опыт мне показал, что для достижения последней цели особенно пригодно наблюдать за кадетами во время игры. в классе, даже в отдельной беседе со старшими, кадет, естественно, „подбирается“, старается обыкновенно быть не тем, чем он есть в действительности: иногда лучшим, а иногда и худшим. Но в играх дети позабывают о маскировке, являются действительно теми, какими их создали Боги, и сделало влияние людей. Так, если, например, я вижу, что мальчик, стоящей у начальства на самом дурном счету за свое поведение, в играх не только смел и отважен, но вместе с теми и щепетильно честен, то я, руководствуясь указаниями своего опыта, переменяю свой взгляд на него: его дурное поведение, несомненно, наносного характера, с летами шелуха отпадет, и из мальчика выработается хороший человек.

Наоборот, иного мы считаем скромным, добрым, честным, хорошо воспитанным мальчиком, а между тем в играх он обнаруживает нередко жестокость, придирчивость и склонность прибегать к некрасивыми увертками. Едва кончится игра, как подобный мальчик уже надевает свою обычную маску, но я в душе уже ему не доверяю, и обыкновенно, рано или поздно (иногда даже через несколько лет), он уже подтверждает справедливость моего мнение о дрянности его натуры какими-нибудь крупными фактами.

Кадетам, мелочно придирчивыми в играх, я стараюсь, по возможности, ставить свои требования в такой форме, чтобы им нельзя было прибегнуть ни к какой уловке. Далее, в играх легко подметить, у кого из кадет данные, быть вожаком, а у кого - овцой.

Переходя теперь к самым мерам предупреждения массовых беспорядков, я вполне соглашаюсь с подполковником Желязовским, что наиболее действительными из них надо считать: развитие личности в воспитаннике и тесную связь отделенного воспитателя с его питомцами. Для успешного достижения первой задачи считаю очень полезным ставить воспитаннику ясно, определенно, не только круг его обязанностей, но и, хотя бы очень небольшой, круг прав. Где нет сознания своего права, там, по моему мнению, личность развиваться не может. Пускай самый малыш иногда говорить старшему или товарищу: „я имею на это полное право“ - ведь тут они чувствует себя не частью стада, а индивидуумом. Возьму простой примерь. В Неплюевском корпусе издавна было установлено правило, что каждый именинник отпускается в город с 8 до 11 часов утра - ему давалась такими образом возможность помолиться в церкви в день своего ангела. И ни один воспитатель не решался задержать в этом случае самого плохого воспитанника, признавая его право, что, по моему мнению, имело прекрасное воспитательное влияние. Относительно семейной жизни отделения позволю себе предостеречь молодых коллег от той серьезной ошибки, в которую попал я сами на первых шагах своего педагогического поприща. Дело в том, что во 2-ой роте Неплюевского корпуса, где я начал свою воспитательскую деятельность, было в то время установлено, что тотчас же по окончании 6-го урока каждый воспитатель собирает свое отделение, прочитывает полученные баллы, разбирает проступки и тут же налагает, если надо, взыскания. Обсуждение всего, кажется, велось семейным порядком, а между тем я заметил, что оно не достигало своей цели: в присутствии товарищей виновный редко сознавался в своей вине, а наоборот, чаще бравировал какой-то невозмутимостью, недоступностью... Кадеты в этом возрасте не могли понять, что воспитатель стремится только к их же благу, и сводили все к личному произволу и проявленью личной недоброжелательности. Сначала я, молодой и неопытный, усомнился было в целесообразности этого способа действовать на массу, но внутреннее чутье скоро подсказало мне, что выбранный корпусом путь правилен, и надо только кое-что изменить здесь, считаясь с крайне приподнятыми самолюбием кадета в переходном возрасте. Тогда я стал во всех сколько-нибудь серьезных случаях производить разбор, по возможности, наедине с виновными кадетом и тут же стараться доводить последнего до полного сознания своей вины, а затем уже, но неукоснительно каждый раз, говорил со всем отделением по поводу проступка, выставляя его дурные стороны и иногда даже не называя виновного. Случаи запирательства стали реже, отношение кадет к слову воспитателя стало правильнее, вследствие чего ежедневная семейная беседа воспитателя со своими отделением оказала желательное воспитательное воздействие.

Позволю себе коснуться кстати и переходного возраста кадет, с которыми мне приходилось считаться весьма много. Он тяжело переживается воспитателем, но, если работа все время шла непрерывно в одном направлении и ведена целесообразно, то воспитатель, которому в 4-м классе временами казалось, что он работает без всякого признака успеха, бесспорно кладя все свои силы на борьбу с дурными сторонами вверенных ему детей, очень часто уже в 5-м классе совершенно не узнает своих кадет и в их улучшении ясно видит влияние своих бесед.

Приходится подчеркнуть несомненную педагогическую истину, что при правильном воспитании, т.е. без всякой форсировки, при строгом соотношении духовных сил воспитанника с задачами заведения, улучшение идет всегда постепенно, иногда даже долго незаметно для неопытного глаза, и бывает иногда, что воочию результат работы воспитателя скажется только через несколько лет. Вот почему к работе воспитателя относятся терпеливо, с известным уважением. И действительно, ведь, если аттестации начальниками часто даются правильно, то в корпус должны попадать только выдающееся офицеры, которые, любя свое дело и сознавая свой долг, доведут свое отделение до желаемого улучшения, выбирая способы, наиболее подходящие к их индивидуальности и находящееся в соответствии с теми указаниями науки, который они получают на педагогических курсах. По моему мнению, девизом здесь надо поставить: „побольше доверья и поменьше форсировки“.

Точно так же не могу согласиться с делением воспитателей по ротам и говорю это по опыту, несколько раз ведя воспитанников от 3 до 7 класса включительно. Правда, мне встречались воспитатели, любящее возиться только с маленькими и при этом выказывающие много терпения и опыта, но такие воспитатели обыкновенно сами отказывались вести кадет дальше 2-го класса; воспитатели же другого типа, помимо своего желания, задерживаемые надолго в одной роте, по свойственному каждому человеку мелкому тщеславию стремятся в два года добиться наилучших результатов, которые можно фактически зарегистрировать, и иногда забывают о задачах других классов и игнорируют закон Вебера-Фехнера, который всегда роковым образом наказывает за пренебрежение им.

Воспитатель, принявший отделение с 3-го класса, имеет право желать вести его до конца, а то, переживши на себе всю тяжесть переходного возраста, сделав огромную, но незаметную работу, он бывает принужден передать свое отделение другому воспитателю, которому, сравнительно, приходится только благодушествовать. Правда, придя в зрелый возраст, бывшие питомцы корпуса ясно отдают себе отчет, чьими трудами они пошли по хорошей дороге и тепло вспоминаюсь своего беспокойного воспитателя; но, несомненно, последний, ведя своих кадет дальше, мог бы сделать для них гораздо больше.

Наконец, как на последнюю меру, которую еще могу указать для борьбы с массовыми беспорядками (я, конечно, не касаюсь общеизвестных мер определенности требований, солидарности воспитателей и преподавателей, их такта и т. п.), я позволю себе обратить внимание моих коллег на поддержку в кадетской среде типов Дон-Кихота, т.е. на кадет с порывами к чему-то лучшему, фантазия которых рвется за стены заведения в мир возвышенных мыслей и чувств, которым противна всякая пошлость, мелочность и которые невольно свою меру, прилагаемую раньше к историческим и литературным героям, прилагают и к окружающей жизни, если спустятся на время на землю. Над ними часто смеются, и поверхностному наблюдателю может показаться, что они не имеют никакого влияния на массу; но в действительности их инстинктивно уважает большинство, и нередко их порывы глубоко западают в душу их товарищей. Ведь массовые беспорядки в значительной степени связаны с бедностью интересов массы, с их придирчивостью к мелочам, с дикостью взглядов и т. п. И появление личностей, хотя и живущих миром фантазий, но несомненно выдвигающих на первый план в своих взглядах лучшие стороны человеческой природы, не может не быть благодетельно. Поэтому, воспитателю надо ближе подойти к Дон-Кихотам и своим вниманием к ним поднять их значение в классе. Стоить только вспомнить, какое доброе влияние имел на товарищей поэт Надсон. А как бы последнее усилилось, если бы он встретил особенное отношение со стороны своего воспитателя

Теперь позволю себе перейти к вопросу о разном режиме для младших и старших кадет. Я тоже присоединяюсь к мнению, что режим для старших должен быть совершенно другой, и в основу его должно быть положено больше доверья к воспитанникам. Где нет доверия, и все держится только строгим надзором, где нет древа познания добра и зла, там нет и воспитания личности.

Но вводить режим военных училищ, по моему мнению, очень непедагогично. Мы и в старшей роте встречаем много кадет, недалеко ушедших от детского возраста, с которыми надо еще много повозиться. Ведением режима „ службы “ мы, по свойственной человеку слабости стремиться к облегчению себя, невольно потянемся в сторону шаблона. Идея заменится формой, потому что формы легко добиться путем простой дрессировки; легкий успех опьяняет и заставляет уже прямо увлечься этой формой, жертвуя для нее существенными интересами воспитательского дела. Одним словом, это такой скользкий путь, на котором, скажу прямо, можно мало-мальски ординарному человеку даже вовсе загубить детей.

Директор Суворовского КК генерал-лейтенант Лавров Степан Нилович

В 1874-99 - воспитатель Пажеского корпуса, директор Киевского ВУ

С тезисами докладчика я согласен, но в докладе сказано, что корпуса не должны быть благотворительными заведениями; с этим не вполне соглашаюсь.

Некоторая благотворительность есть естественная и необходимая принадлежность кадетских корпусов. Корпуса учреждены для детей военных. Это пособие к их малому содержанию; сами родители не имеют возможности воспитать детей.

Корпуса не должны отступать от идеи благотворительности и по отношенью к слабым по успехам воспитанникам; таковых надо проводить хотя бы в младших классах, безнадежных же надо переводить в другие корпуса; правда, эта мера кажется на первый взгляд не совсем справедливой, но этот взгляд эгоистичный: мы должны заботиться не о корпусе или отделении, а о благе родины. Может быть, в другом корпусе мальчики встретить более подходящие педагогические силы, и бывали примеры, что переводом из корпуса в корпус удавалось доводить кадет до благополучного окончания курса, и не всегда они оказывались дурными офицерами. Добро, сделанное им военно-учебным заведением, они будут помнить, а потому отказываться от системы переводов нельзя.

Я согласен с расширением прав старшей роты, но против введения в старшую роту училищного режима - это значить преждевременно старить их.

Дайте им только больше прав. Из личного опыта я нахожу, что срок пребывания в училище вполне достаточный для образования офицера. Корпус должен дать нравственно-устойчивого юношу, подготовленного к принятию присяги. Ни знания, ни штык не налагают обязанностей переделать корпус в училище. Это только вызовет лишнее затруднение для корпусов.

По поводу вчерашнего доклада капитана Угрюмова я сочувствую идее, что воспитатель должен быть проникнут любовью и иметь доброе сердце, но с непременным условием, чтобы с этими качествами соединялась бы и твердость. воспитатель должен посвятить все свои помыслы и весь свой труд своему делу. С примером докладчика, что кадеты ведут себя хорошо, чтобы не огорчить воспитателя, я не совсем согласен; надо, чтобы они себя хорошо вели из чувства долга, а не только ради любви к воспитателю.

Систему отсутствия наказания я поддерживаю. Наказание, это - результат несовершенства воспитательского состава, т.к. наше слово, очевидно, не всегда бывает в состоянии остановить воспитанника. Наказание есть результат нашей слабости, а слово - силы, и раз мы наказываем, следовательно, мы слабы.

Но в наших больших интернатах без наказания фактически обойтись трудно; есть ряд проступков, где наказания вполне уместны; напр. умышленное совершение проступков в расчете на наказание: умышленное опоздание из отпуска, отступление от формы одежды ради франтовства и т. д.

Но раз решено наказать, необходимо это решение привести в исполнение и в такой форме, чтобы впредь отбить охоту к совершению аналогичного проступка.

Директор Петровского Полтавского КК генерал-майор Попов Н.П.

Николай Петрович Попов (1858—1926). В 1875 окончил Петровско-Полтавскую ВГ, в 1878 - Михайловское артиллерийское училище, в 1885 - Михайловскую артиллерийскую академию с отличием по I разряду.

В 1895 году был переведён в ГУВУЗ и назначен штатным преподавателем Пажеского корпуса, подполковник (1897), полковник (1901). В 1903-04 - инспектор классов Суворовского кадетского корпуса, в 1904-05 - инспектор классов Николаевского кадетского корпуса. С 1905 по 1911 гг.- директор Петровского Полтавского кадетского корпуса, генерал-майор (1908).

Воспитательское дело - дело трудное, ранее всего потому, что оно не знает таких мерок, который могли бы своей относительной величиной определять качества детских душ и поступков или действий воспитателя. Чтобы быть хорошими воспитателем, надо им родиться, чтение же специальных сочинений и опыт превращают только в виртуоза того, кто от природы одарен способностями в области педагогического искусства. Неловко, поэтому, слышать от воспитателя, будто для успеха его дела полезно разделять детей по их происхождению и семейному положению и к каждой категории применять определенные педагогические трафареты. Это прием, попросту, никуда негодный.

Кто не знает, что любовное отношение воспитателя к питомцу - благодетельное условие? Надо только, чтобы это была любовь не „старой девы“, а самарянина, спокойная и разумно-деятельная. Но одной любовью не воспитать человека в школе. Христианство с его блистающими примером безбрежной, всепрощающей любви, излившейся в молении распятого Христа за распявшего Его человека, и до сих пор еще не воспитало людей, продолжающих нуждаться и в суде, и в тюрьме.

Задача кадетского корпуса - выработать в мальчике разум, волю и твердый характер, необходимый ему, как будущему воину. Иные думают, что это не так уж трудное дело, что десятилетия дети, чуткие, восприимчивые, гибкая и мягкие, как воск, легко воспримут рисунок, любовно наводимый воспитателем по избранному трафарету. Прискорбное заблуждение Из опыта последних лет я вынес впечатление, что в корпус поступают год от году все менее восприимчивые, менее подготовленные в смысле примитивной воспитанности контингенты; мальчики грубые, жесткие эгоисты, злые, чрезмерно ознакомленные с жизненной грязью, без следа влияния материнской ласки, без признаков религиозного чувства, попадаются все чаще. Нынешние новички не внемлют повторенному слову, замечаний и требований, не испытывают того смущения, которое знакомо всякому скромному человеку, входящему в незнакомую обстановку, в чужой дом; они сразу задирают благодушно относящихся к ним старших кадет, не только дерутся, что свойственно их возрасту и полу, но бьют друга друга, не разбирая, и по лицу, и до крови; стоя первые разы в церкви, шалят или с любопытством стараются заглянуть в алтарь, так как не бывали вообще в храме, не видели, что происходит во время богослуженья; многих с трудом удается заставить различать помещения и привыкнуть пользоваться тем из них, которое не назначено для постоянного пребывания. Стали, наконец, возможными такие невероятные случаи, когда новичок ради шутки втыкает иголку в булочку и жалуется воспитателю, что ему в таком виде подали ее к чаю, и не смущается мыслью, что клевета эта влечет горе для ни в чем неповинного служителя. Таких злых забав, такой бездушной изобретательности в прежние годы - до 1905 - мы не наблюдали.

Я далек от намерения видеть во всем этом причины, снимающие с корпусов ответственность за воспитание кадет и не намерен высказать упрек семьям последних, я говорю лишь, какова действительность: материал, который отдает нам семья, видимо, вянет в ее руках.

Поэтому, приступая к воспитанно новичков, нам нельзя терять времени на пробы приемов, надо сразу уверенной рукой подчинить детей нашим твердыми требованиям; не подобает нам стараться стать для мальчиков папой или мамой, а надлежит быть строгими дядей, чье слово и дело тесно связано друг с другом; этим мы принесем детям только пользу. Если нужда подскажет при этом наказание, надо смотреть ему прямо в глаза, застенчивость тут не уместна; нечего бояться наказания, надо только при наложении его устранить из своего сердца злость и не раздумывать о томи, чем оно является с нашей стороны, а помнить, чем оно служить стороне приемлющей. Не слабость педагога, а сила и уверенная твердость его сказываются в наказании. Опасается взыскания и медлит с этим только тот, кто не убежден в правильности своего понимания проступка, или кто боится наказуемых. Если педагоги будет с унынием накладывать взыскание, видя в нем свое бессилие, то что же остается делать матери, воспитывающей такого сына, до сердца которого не доходит и горячая слеза ее. В таких случаях уместно припомнить советь Крылова (в басне „Кот и повар“).

Вполне сочувствую мысли, что кадетский корпус должен оставаться верным цели своего существования - быть благотворительным заведением. Но если кадет не учится, ведет себя скверно, а корпус, боясь применить наглядную убедительность взыскания, только укоризненно беседует с ним и, не видя от этих бесед пользы, посылает своего негодного питомца в другой корпус поискать более счастливых педагогов, которым удалось бы добрыми мерами исправить ленивого шалуна, я не скажу, что корпус творит благо.

Когда отъявленный лентяй остается неисправим, это значить, или я его неумело исправлял, или же он так очерствел, что его ничто не берет; в первом случае мне следуете или уйти от дел, или применить более целесообразные старания: уединить кадета от соблазнов и возможных невыгодных влияний, строже наблюсти за ним, дать исключительную учебную помощь и при надобности наказывать; во втором случае надо удалить мальчика из школы, возвратить его семье. Пусть он, испытавши удар жесткой меры, если способен одуматься, возьмется за ум и тяжелым, настойчивым трудом, под слезы матери, наверстает пропущенное. Если потом он придет с усердной просьбой забыть его ошибки и дать ему возможность держать вновь вступительный экзамен хотя бы в класс, не отвечающей его возрасту, всякий корпус должен вспомнить свое благотворительное назначение и ласково принять блудного сына.

Добровольный и настойчивый труд, это - купель очищающая; юноша, прошедший через нее, достоин возврата в школу, он для нее элемент желанный, и если он не попадет в среду прежних сверстников, ушедших вперед, он в школе найдет теперь свою пользу, а для товарищей послужит вразумляющим образом. Такое превращение мне приходилось видеть, и я знаю их дорогую жизненную цену.

Директор Пажеского корпуса генерал-майор Шильдер В.А.

Владимир Александрович Шильдер (1855 — 1925, Ленинград). Окончил Пажеский корпус (1873)

директор Псковского кадетского (1902-06), генерал-майор (1903) и 

Пажеского корпусов (1907-10), генерал-лейтенант (1910)

Указанные здесь способы борьбы с массовыми беспорядками - выбор удачного момента и изъятие из массы главарей - являются действительно наилучшими средствами прекращения их в то время, когда они уже совершаются; но эти способы не устраняют самой возможности возникновение массовых беспорядков, не допустимых в военно-учебных заведениях. Борьба с ними может считаться правильно поставленною только тогда, когда в массе укоренится уверенность, что всякий массовый беспорядок будет разобран до мелочей и виновным строго воздано по степени участия каждого, но отнюдь не огульно и всем одинаково; вместе с тем в массе необходимо укоренить сознание, что ей нечего прибегать к этого рода „самосуду", но достаточно в дозволенной и приличной форме заявить о том или другом неизбежном в обыденной жизни заведения недоразумении, и заявление будет рассмотрено, недоразумение расследовано и претензия, поскольку она того заслуживаете, удовлетворена.

Не нужно забывать, что молодежь в большинстве случаев борется за то, что считает справедливым, и тут нечего бояться дискредитировать лиц учебно-воспитательного состава, если при расследовании будет обнаружено и признано, что эти лица тем или другим способом подали повод к недоразумению; от этого авторитет учебно-воспитательного персонала не будет поколеблен, а у воспитанников укоренится сознание справедливости и твердости старших. Опыт доказывает, что достигнуть этого вполне возможно.

Генерал - лейтенант Григоров В.В..

Василий Васильевич Григоров (1860-1911). В 1876 – окончил Воронежскую Михайловскую ВГ, через два года Николаевское кавалерийское училище, в 1884 - Николаевскую академию ГШ.

В 1888 - штатный преподаватель Чугуевского пехотного юнкерского училища, полковник (1894), в

1895 - начальник Оренбургского казачьего училища, с 1902 года - директор 2-го Оренбургского КК,  генерал-майор (1902), генерал-лейтенант (1908).

В сегодняшнем реферате и оппонентами затронуто столько педагогических вопросов, что высказываться представляется возможными лишь по отдельными вопросами иногда без непосредственной связи между ними.

Между прочими высказана была мысль, что кадетский корпус должен преследовать благотворительную задачу в самом широком смысле, так как этого рода деятельность его является добавком к скудному содержанию семейного офицера.

Несомненно, что семейный офицер в отношении воспитания детей действительно бедствует, как по условиям стоянок, так и по материальным условиям, и никакие прибавки к содержанию не помогут ему в этой беде. Я сторонники того, что надо дать возможность офицеру воспитывать не только мальчиков, но и девочек.

Но, наряду си этими, не надо забывать, что кадетский корпус есть кастовое, специальное учебное заведение, которое имеет своею основною задачею подготовить мальчиков для исполнение впоследствии труднейшей службы офицера.  Здесь предлагалось применять всевозможные средства, чтобы довести мальчика до конца курса: перевод из одного корпуса в другой, увольнение мальчика временно домой для исправление и затем прием его обратно, хотя бы и в низший, далеко не соответствующей возрасту класс и т. д.

Мне кажется, что совершенно безразлично, будет ли работать над мальчиком все время один и тот же корпус, или переводить его из одного в другой корпус и т. д., это дело второстепенное; весь вопрос сводится к тому, что надо употребить все средства, чтобы убедиться, можно ли вылить мальчика в определенную форму, можно ли из него сделать офицера, пригодного для полезной службы царю и родине, или же он в силу природных недостатков или нравственных пороков к этому делу негоден.

В последнем случае он должен быть безусловно удален, как элемент ненужный военному ведомству в качестве будущего офицера. Если это удаление ляжет тяжелым бременем на отца - офицера, то последнему надо помочь каким-нибудь иным способом, а не за счет интересов и требований военного дела в государстве. Вообще в учебном деле специального заведения нет места благотворительности. Мне пришлось прочитать мнение одного из руководителей германских военно-учебных заведений (Баварш), который высказывается, что теперь жизнь таки усложнилась, она представляет арену такой жестокой борьбы и конкуренции, что идти в жизнь может только человек сильный, вооруженный знаниями и характером; только таких людей и может выпускать в жизнь школа; все слабое, неспособное к этой борьбе, должно отпасть и пусть гибнет. С этим мнением, правда жестоким, нельзя не согласиться, а тем более, если это касается специального учебного заведения, как корпус.

Такими образом, благотворительная тенденция в кадетском корпусе может быть допущена лишь постольку, пока это не идет в ущерб выполнению основной задачи корпуса: выработать образованных, работоспособных, сильных характером молодых людей, способных стать полезными офицерами русской армии.

Затем здесь высказывалась мысль, что кадетский корпус не должен считаться с тем, в каких условиях были мальчики в семье; вообще требовать чего-то от семьи, а брать мальчика такими, какими они есть. С этими нельзя согласиться в полной мере. Мы знаем, что наши офицерские семьи живут при невозможных условиях в отношения воспитания детей дошкольного возраста; дети растут почти без присмотра, на руках солдат, или случайной прислуги и в обществе уличных детей. Когда мальчик поступает в корпус, то воспитателю приходится сначала немного пообчистить его, а потом уже приниматься за воспитательную работу над ним. Но мальчик на продолжительное время каникулярного отпуска вновь возвращается в ту же обстановку, и мы знаем, что многое, привитое ему в корпусе (в отношении, напр., ухода за собою, соблюдения режима жизни, правил дисциплины и благовоспитанности и т. д.), за это время изглаживается, и воспитателю приходится иной рази начинать свою работу чуть не с начала. Такими образом, мы не можем не считаться с тем, в какой семейной обстановке был и бывает наш воспитанник. Если даже отбросить тяжелые и неблагоприятные условия офицерской семьи в отношены воспитания детей, то все-таки надо признать, что в русской семье вообще, при всем доброжелательстве родителей, дело воспитания стоить плохо, так как родители не имеют никаких знаний по части воспитания, по части педагогики. Если бы эти основные знания, в доступной форме, в виде ли части курса в женских учебных заведениях, в виде ли популярных систематических лекций, были усвоены женщиной, как будущей матерью, то дело воспитания в семье значительно подвинулось бы, миновало бы многие невольные ошибки, т. к. к нежному любвеобильному сердцу матери прибавилось бы знание. Выиграли бы от этого и кадетские корпуса, принимая 10-ти летних детей уже с хорошими задатками, внушенными воспитанием в дошкольном еще возрасте. А затем и в дальнейшем семья шла бы навстречу требованиям школы, а не наперекор, как это часто мы встречаем теперь.

По вопросу о наказаниях высказывались противоположные мнения. Говорилось, что наказания не должны иметь места в деле воспитания, как указывающие на слабость воспитателя в его воздействии на воспитанника; с другой, стороны, признавалось, что наказания не только неизбежны, но необходимы в деле воспитания. Мне кажется, что исключение наказания из числа воспитательных мер возможно (как идеал) лишь при воспитании строго индивидуальном, в массовом же воспитании они неизбежны, должны быть допустимы, как необходимость. Этому, конечно, много причин в условиях именно массового воспитания (неоднородность воспитательного состава с его различными педагогическими способностями, поддержание порядка в массе, влияние наказания на окружающих и т. п.). в отношении же применения наказания в том или другом случай решающую роль должно играть присутствие в мотивах проступка злой воли и причинение проступком вреда другому. Чем старше возраст провинившегося, чем, следовательно, прочнее его сознание различия зла и добра, тем требования в этом отношены должны быть строже. Раз проступком причинено зло другому, то наказание является естественным последствием проступка. вообще же надо признать, что несомненно нравственное воздействие в деле воспитания, как средство положительного характера, должно подавляющим образом преобладать над наказанием, как средством отрицательного характера.

В суждениях о влиянии массы на отдельных воспитанников обращает на себя внимание какая-то двойственность в каждом воспитаннике. Наряду с солидарностью его с массой в поступках иногда безнравственного характера, в нем есть и постепенно воспитываются и крепнут, настоящие, хорошие нравственные правила, которыми он руководствуется, когда выходит хотя бы временно из под влияния массы. По-видимому, одно другому не мешает и уживается в одном человеке. Нравственный кодекс массы стоит несомненно ниже индивидуальных понятий о нравственности. Тем не менее это насильственное влияние массы не оставляет глубоких следов на понятиях отдельных воспитанников и исчезает, так сказать, за пределами массы; так что отрицательное влияние массы в этом отношении не влияет на работу воспитателя в образовании истинных нравственных понятий в его воспитанниках.