После перерыва последовали прения по содержанию прослушанного доклада:

П.В. Петров.

Петр Васильевич Петров (1858-1918) – действительный тайный советник, подполковник, преподаватель Пажеского корпуса и Павловского военного училища, чиновник особых поручений главного управления военно-учебных заведений, учитель русского языка детей Императора Николая II . Редактор «Трудов съезда».

Составитель "Исторического очерка ГУВУЗ" в сборнике "Столетие военного министерства 1802-1902".

В совместном деле обучения и воспитания вопрос о внеклассном чтении - вопрос старый, достаточно, хотя и не вполне, разработанный, сложный и очень важный. Еще Пушкин, в одном из писем к брату из Кишинева в 1822 году писал: „чтение - вот ученье“. Хотя утверждение великого поэта относится больше к чтению уже внешкольному, вполне самостоятельному и добровольному, хотя условия школьного обучения значительно изменились по сравнению с теми, которые существовали в Пушкинское время, но утверждение это сохраняет свою силу и в применении к школе, где внеклассное чтение если и не может, как нам кажется вопреки мнению докладчика, иметь первенствующего значения, то все-таки должно вестись параллельно с обучением - этой главной задачей всякой школы.

За последние пять лет (1904 - 1908) вопросу о внеклассном чтении неоднократно уделялось должное внимание в широких педагогических кругах и в специальных собраниях учителей.

На декабрьском съезде 1903 года преподавателей русского языка военно-учебных заведений вопрос о внеклассном чтении обсуждался в связи с вопросом об объяснительном чтении. К сожалению, недостаток времени не позволил тогда подвергнуть этот вопрос всестороннему рассмотрению и обсуждению, и съезду, в лице нескольких только представителей, удалось высказать мнение по четырем частным вопросам, имеющим связь с общим, а именно:

1) следует ли внеклассное чтение вести на одинаковых основаниях для младших и для старших классов, или же для младших классов можно допустить некоторые особенности;

2) при стремлении к подъему литературной начитанности следует ли иметь в виду всю массу воспитанников, или же ограничиваться некоторою частью их, для которых чтение будет служить ответом на их запросы, сообразно индивидуальным наклонностям каждого;

3) следует ли от воспитанников требовать отчета в прочитанном по заранее выработанному плану, или же предоставить свободу в отчете о прочитанном произведении; в последнем случае можно было бы удовлетвориться, если кадет сообщит, что его особенно заинтересовало при чтении, какое лицо вызвало наибольшее сочувствие или наоборот и т. п.;

4) имея в виду повсеместные жалобы на недостаток времени для внеклассного чтение, нельзя ли будет использовать каникулярное время, с тем чтобы отъезжающих в отпуск кадет снабжать книгами и указаниями.

Ответы на эти вопросы даны были единичные и далеко не исчерпывающие всего содержания, предложенного на обсуждение, а потому, если бы позволило время, то в настоящем заседании можно было бы обменяться мнениями по этим четырем вопросам. Боюсь только, что время будет ограничено; в таком случае считаю не бесполезным обратить внимание на эти вопросы членов съезда, в расчете, что по возвращении домой почтенные сочлены подумают над этими вопросами и поработают над их освещением и разрешением.

На съезде преподавателей русского языка средне-учебных заведений Кавк. Учебн. Окр., весною 1904 года, вопрос о внеклассном чтении был также предметом живого обмена мыслей, причем из „Трудов" этого съезда можно извлечь и самый план, по которому можно было бы расположить суждения и мнения по этому вопросу.

План этот, или, вернее, схема его, представляется в таком виде:

А. Чтение обязательное и необязательное.

Б. Цели, достигаемый чтением:

  I. Пополнение и освещение сведений учеников по отдельным предметам (а не только по русскому языку).

  II. Выработка навыка излагать свои мысли литературными языком.

  III. Воздействие на этическую и эстетическую сторону учащихся.

В. Средства, помогающая достижении этих целей:

  I. Выбор книги.

  II. Средства, облегчающие пользование ими:

    1) устройство читален,

    2) составление каталогов,

    3) устройство классных библиотек,

    4) организация предметных библиотек,

    5) пополнение ученических библиотек:

      а)    достаточное в количественном отношении,

      б)    ценное в качественном отношении,

      в)    соответственное с проходимыми предметами курса,

      г)    удобное для пользования книгами.

    6) комментарии к чтению:

      а)    предметный,

      б)    историко - культурный,

      в)    психологический,

      г)    этический и эстетический,

      д)    биографический.

 III. Проверка чтения:

    1) принудительная,

    2) без принуждения.

 IV. Литературные утра и беседы.

Предлагая вниманию сочленов эту схему, я сознаю и повторяю, что для обмена мыслей в предлагаемых рамках едва ли хватит времени, но важность предмета обязывает меня предложить эту схему тем, кто задумал бы поработать над вопросом самостоятельно, имея в виду его сложность.

Прибавлю, что попытка разобраться в этом вопросе в применении его к курсу родного языка была сделана в 1907/8 уч. году в особой комиссии при Одесском кадетском корпусе. Труды этой комиссии отпечатаны в текущем году, в особой книге, которая рассылалась по нашим заведениям бесплатно. Вероятно, некоторым из участников съезда книга эта уже знакома. Обращаю на нее внимание с тою же целью, о которой упомянул выше.

Из сказанного мною видно, что сложность вопроса о внеклассном чтении не подлежит сомнению и что мы едва ли будем в состоянии исчерпать содержаниe этого вопроса в настоящем заседании. Бесспорными, пожалуй, незыблемыми, как мне кажется, можно было бы признать лишь цели, достигаемые внеклассным чтением. И только одну из них я позволю себе изложить подробнее устами известного педагога В.П.Острогорского, а именно: воздействие на этическую сторону учащегося. Цель эта должна: „заставить уважать самого себя без гордости; любить и помогать ближнему своему без хитрости и расчета; ценить семью, проникнуться любовью и желанием добра своей родине до готовности сложить за нее голову; осмыслить свою жизнь и свой труд как бы незначителен он ни был, и в этом труде видеть не тяготу, а удовольствие; показать разумное употребление досуга“.

Генерал для особых поручения при ГУВУЗ генерал-майор Михневич. (кр. биография здесь)

Я не стану делать никаких возражений против реферата Н.А.Зотова и тезисов П.В.Петрова, так как, по существу, совершенно согласен, что всякие меры для развития внеклассного чтения среди кадет крайне желательны.

Знаю даже, что для возбуждения интереса к книгам гг. офицерам-воспитателям приходится иногда прибегать к искусственным, порою даже совсем нежелательным, приемам; так, например, один из лично знакомых мне воспитателей, очень добрый, но наивный человек, часто советовал кадету, не возлюбившему чтение какой-нибудь выданной ему книги: „а ты пропусти первые 20 - 30 страниц сочинения: начало книги всегда скучно, но потоми все сделается очень интересным“...

Мне хочется доказать теперь, что существуют воспитанники, которых никакими средствами нельзя втянуть в усиленное чтение, так как это их личный недостаток, вполне зависящий от их природных способностей; кроме того, я хочу напомнить, что среди философов и педагогов очень распространено великое предубеждение против книги, что не остается, конечно, без влияния и на простых смертных, в особенности на всем увлекающихся учеников.

Еще Сократ отказывался и сам писать книги и читать что-либо, написанное другими, потому что „книги нельзя расспрашивать“, а без таких расспросов, по мнению великого греческого философа, чтение не может иметь никакой ценности. Даже многие из новейших философов очень предубеждены против книги; так, например, А. Шопенгауэр утверждал, что „постоянное чтение притупляете голову“. Выдающееся педагоги еще более отрицают значение книги.

Даже мудрый Д. Локк советовал поменьше читать своему воспитаннику - джентльмену, потому что „все прочитанное очень нелегко усвоить и переварить“, а Ж.Ж. Руссо был отъявленными врагом книги. „Дитя, которое читает, перестает думать“, говорит он в своем „Эмиле“, и все книги учат одним словам, а не жизненной действительности. И не только великий английский ученый новейшего времени Е.Спенсер, соглашаясь с Руссо, утверждал, что „читать, значит - принимать истину на веру и смотреть на мир чужими глазами“, но и великий славянский педагог Амос Коменский еще в XVII веке называл книги „скорлупой без зерна“.

Впрочем, мы должны быть особенно снисходительными к этому величайшему из славянских деятелей: вовремя 30-летней войны он претерпел столько горя и целых два раза терял и свою излюбленную библиотеку, и все свои педагогические рукописи. Немудрено, что к концу своей долгой многострадальной жизни, находясь в горестном изгнании, А. Коменский испытывал сильное разочарование, хотя все-таки сохранил глубочайшую признательность за все Господу Богу и молил друзей, чтобы ему, подобно Фоме Аквинату, положили в гроб только одну заветную книгу, неизменную спутницу и утешительницу в жизни - Библию, и чтобы он, умирая, мог сказать: „верую, что здесь истина все, все до последнего слова“.

Мнением таких педагогов, как А. Коменский, который был основателем метода наглядного обучения, конечно, следует очень дорожить, теми более, что разочарованность в книге теперь сделалась обычным явлением, особенно в Англии и С.-Америке. Даже у нас в России, с 60-х годов прошлого столетия, слепое увлечение предметными уроками привело к фанатическому обожанию естественных наук. Я сам сделался жертвою натуралистического течения нашей культуры.

Окончив курс классической гимназии в 1870-м году (у таких знаменитых словесников - учителей, как Н.П.Кондаков, А.К.Шуф, В.П.Шереметевский и друг.), я тем не менее поступил в университет не на филологический факультет, а на естественный, где и сделался скоро учеником нашего славнейшего химика Д.II.Менделеева. Конечно, уроки естественных наук принесли мне громадную пользу и приучили ум к точности и наблюдательности, но все-таки основным характером моего духа осталось стремление к наукам философским и нравственным, которые и принесли мне величайшую пользу в педагогической деятельности, сделавшейся главным занятием большей и производительнейшей части моей жизни.

Признаюсь откровенно, что даже величественный восход солнца над Эльбрусом, виденный мною с вершины Бермамута в 1899-м году, не произвел на мою душу такого потрясающего впечатления, какое производили на меня величайшие творения Софокла и Шекспира.

Многие педагоги думают теперь заменить книгу непосредственным наблюдением естественных предметов и явлений. Такое наблюдение принесет, конечно, ученикам обширные и точные знания, но оно не удовлетворит потребностей нашей пытливой души и не может содействовать развитию нравственного чувства. Всего этого не извлечешь из природы, и, хотя еще псалмопевец Давид говорил, что „небеса поведают славу Божью“ (Пс. XVIII, 2), но не из недр земли и не из глубины атмосферы извлекал он великие моральные требования.

Вот поэтому, книга, как источник нравственного учения, навсегда останется ничем незаменимою в образованном мире. Хотя американцы достигли величайших богатств и культурных успехов путем предметного, а не книжного обучения, но тем не менее их дух сильно пострадал от этого, и нравственное убожество и тяжелая скорбь часто являются уделом „бедного Ионафана“. Конечно, если кадет наш направляет все свои усилия к положительным знаниям и наблюдение самой природы, то мы не должны препятствовать ему в подобном стремлении с такими реальными наклонностями, он, все-таки, может быть наиполезнейшим слугою отечества (если только будет в общем достаточно образован, т.е. сделается грамотным человеком, хорошо знакомым с выдающимися произведениями литературы). Но для успеха педагогической деятельности военного человека, по отношению к нижним чинам, особенно желательно было бы увлечение словесными гуманитарными и нравственными знаниями, т.е. тем, что приобретается только из книги.

Поэтому, надо с особенным сочувствием приветствовать возникновение классных библиотек: своими книгами кадеты особенно дорожат и особенно усердно их читают. Жаль только, что состав подобных библиотек часто бывает совершенно случайный и вовсе не удовлетворяющий требованиям, которые необходимо предъявлять к школьным книгам. Помню, как я сам, 15 лет тому назад, никак не мог убедить одного офицера-воспитателя, что нельзя разрешать во II-м классе чтение „вавилонской принцессы“ Вольтера, как произведения безнравственного и даже антирелигиозного. Юный педагог остался непоколебимым в своем заблуждении... Вот оттого и являются порой в классных библиотеках такие лубочные произведения, как например „Парижский звонарь" (безграмотное переложение „Собора Богоматери“ В.Гюго).

Воспитателю для того, чтобы действительно быть полезным для кадет в деле выбора и разъяснения книг, необходимых для их нравственного и эстетического развития, самому приходится много и упорно работать. Настоящий съезд особенно ценен тем, что даст возможность гг. офицерам-воспитателям приобрести в короткое время многие ценные и глубоко практичные сведения, составляющие последнее слово науки. Действовать целесообразно и одинаково во всех корпусах, при случающихся там однородных проступках - заветная мечта нашего ведомства. Оттого сговориться по важнейшим принципиальным вопросам - одна из главных задач воспитательского съезда

Странно было бы каждому из нас самому стремиться открыть ту Америку, которая уже давно открыта другими.

Таким вопросом по отношению к внеклассному чтению является вопрос о кадетах, мало интересующихся книгою. Такие кадеты всегда были, есть и будут. Чтобы понять неизбежность их существования, я вам напомню только что предложенную нам профессором А.П.Нечаевым лекцию об индивидуальных способностях. Если психология несомненно доказала, что существуют различные типы памяти (неопределенный, зрительный, моторный и слуховой), то должны существовать, конечно, различные отношения учащихся к приобретению познания, а, следовательно, и к одному из важнейших источников этого в настоящее время, т.е. к книге. Выяснение этого основного вопроса индивидуализации должно составлять нашу главную задачу при воспитании и обучении кадет. С каждого из учеников особенно настойчиво должно требовать именно того, на что он особенно способен.

Таким образом, мы видим, что офицеру-воспитателю предстоит на практике и колоссальный труд, и необходимость саморазвития. Делая подходящий выбор книг для кадет, мы сами должны перечитать их целую массу. Но не устрашимся такого огромного, но благодарного труда, а исполним его. С усердием и любовью. „Только тот достигает великой цели, кого ведет доброе сердце“.

Штатный преподаватель русского языка Полоцкого КК подполковник И.И.Долгов

Долгов, Иван Иванович (на фото в центре). Закончил Петербургский университет. В 1886-1911) – штатный преподаватель русского языка Полоцкого КК. Кроме кадетского корпуса Иван Иванович преподавал в женской гимназии и Спасо-Евфросиниевском епархиальном училище. 

Написал книги: «Полоцкий кадетский корпус (несколько слов по поводу 68 годовщины его существования)», (1899).

«Празднование 75-летия существования Полоцкого Кадетского корпуса 6 декабря 1910 г.», (1911)

«Ян Амос Коменский : (По поводу 300-летия дня его рождения)».  Лекция, прочит. с разреш. г. дир. Полоц. кадет. корпуса, 29 марта 1892 г. кадетам Строевой роты

Зотовым в реферате был затронут капитальный вопрос о внеклассном чтении кадет и об основах его организации. Этот вопрос уже поднимался и на первом Съезде преподавателей русского языка в военно-учебных заведениях в 1903 г., но окончательно не был разрешен. Мы не будем останавливаться на значении внеклассного чтения, т.к. оно уже достаточно выяснено. Наше заявление коснется не теоретической, а практической стороны вопроса. Подполк. Зотов в своем реферате говорил о выборе книг для внеклассного чтения, о правильной организации чтения, о привитии кадетам привычки „читать и вычитывать", об уделении для чтения одного часа в неделю и о контроле прочитанного кадетами вне класса. На все эти вопросы мы постараемся дать ответ, причем будем говорить о преподавательском внеклассном чтении, а не воспитательском. Вот как организовано в нашем Полоцком корпусе это внеклассное чтение, ведущееся уже четвертый год. Материал для чтения взять тот, который указан последней программой, где сочинение для внеклассного чтения распределены по классам, начиная с IV класса.

По получении корпусом новой программы, явился вопрос, как организовать внеклассное чтение. В комиссии из инспектора классов полк. Чигиря и преподавателей русского языка был намечен следующий путь:

1) чтобы сделать внеклассное чтение более производительным, приобрести для каждого класса (начиная с IV кл.) указанное программой сочинение по одному экземпляру на двух кадет;

2) давать кадету на неделю для самостоятельного чтения по одному сочинению или часть его, не свыше 100 - 150 страниц;

3) один из уроков русского языка посвящать контролю прочитанного (делать это вне классного времени признано было трудным);

4) для более серьезного отношения кадет к чтению за ответы ставить в классном журнале не обычные баллы, а делать замечания „хорошо“, „удовлетворительно“, „неудовлетворительно“, причем, если у кадета будет отмечено „хорошо“, прибавлять ему к баллу за отдел один балл, если будет „неудовлетворительно“, сбавлять один балл, а если будет „удовлетворительно“, ничего не прибавлять.

По такому методу в Полоцком корпусе было начато чтение 4 года тому назад. На первых порах кадетам оно показалось трудным. Для приучения кадет относиться к внеклассному чтению серьезно на контрольные уроки постоянно являлись или директор, или инспектор классов. Контроль прочитанного происходит следующим образом. Задан, напр., „Юрий Милославский“. Преподаватель вызывает кадета и задаете ему 4-5-6 вопросов из разных мест романа, требуя довольно обстоятельного ответа, но не останавливаясь долго на последнем и быстро переходя от одного вопроса к другому. Цель подобного спроса - удостовериться в знании образца. В течение урока таким образом удается спросить 10 - 12 человек, и в течение 2 - 3 недель оказывается спрошенным весь класс. К концу учебная года в IV классе дело наладилось. В V кл. дело пошло значительно легче, в VI оно уже стало переходить в традицию, и в нынешнем VII классе кадеты к внеклассному чтению относятся уже охотно. С текущего учебного года внеклассное чтение введено и в III классе. П.В.Петров в своем заявлении коснулся вопросов о внеклассном чтении, поставленных в 1903 г.  

На эти вопросы позволим себе ответить на основании нашего короткого опыта:

1) чтение следует организовать одинаково для всех классов;

2) следует предъявлять ко всем кадетам одинаковые требования, т. к. наша практика говорит, что нет таких кадет, которых „нельзя притянуть к книге“, как выразился один из г.г. оппонентов; бывают, конечно, кадеты, которые по малоспособности не могут подробно усвоить прочитанного, бывают иногда и отказы, но всегда мотивированные;

3) контроль прочитанного необходим, т.к. без него чтение малопродуктивно;

4) что касается времени для чтения, то хотя его у наших кадет, как и у кадет других корпусов, и немного, все-таки они успевают усвоить то, что им задается на неделю, и тот труд, который они кладут на чтение, оказывается безусловно полезным, в виду удовлетворительных результатов. Делать комментарии прочитанного вне класса трудно, т.к. тогда будет мало времени для опроса кадет; комментарии психологические, этические, эстетические и биографические достаточно делать при разработке классных образцов.

Наш корпус, организуя внеклассное чтение, имел в виду достигнуть лишь того, чтобы кадеты, по окончании курса, выходили со знанием главнейших произведений русской и западной литературы, и чтобы благодаря контрольному чтению это знание было крепко внедрено в кадет. Говоря о внеклассном чтении кадет, нельзя не сказать нескольких слов и pro domo sua. При том методе, который принят в Полоцком кадетском корпусе, на преподавателя, особенно в первые годы, падает масса работы. Требуя от ученика знания образца, преподаватель сам должен его знать досконально. Это труд (говорим по опыту) очень тяжелый. Но он необходим, и преподавателю, любящему свой предмета и понимающему важность его, не должно останавливаться перед трудностями в виду важного значение внеклассного чтения для умственного и нравственного развития кадет. Говоря о том, как в Полоцком кадетском корпусе организовано внеклассное чтение, мы, разумеется, не претендуем на безошибочность. Но ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает.

Офицер-воспитатель Ярославского КК капитан П.В. Петров.

Признаю, что путь, которого придерживался И.И.Долгов в деле постановки внеклассного чтения параллельно с проходимым курсом русского языка в Полоцком кадетском корпусе, верный. Что касается комментария, которым должно сопровождаться чтение и о котором заявлено в предложенной мною схеме, то, конечно, комментарий этот не должен прерывать целостности впечатления в процессе чтения и нагромождаться постоянными отступлениями или экскурсами в область культурно-исторических, эстетических и прочих сведений. Важно, чтобы в младшем и среднем, напр., возрасте, преподаватель, попутно с чтением, давал учащимся краткие и необходимые объяснения, во избежание, хотя бы таких, не безызвестных педагогам ученических ответов, как „колольчик дарвалдает“ (...колокольчик, дар Валдая, звенит...), „на корабле шумят флюгеране“ (...на нем флюгера не шумят), „Гете был греческого происхождения, потому что Карамзин любовался его „греческим профилем“ (из „Писем русского путешественника“), или того, лично мне известного факта, когда ученики одной из провинциальных гимназий, попав в Петербург по окончании курса, разыскивали „адмиралтейскую иглу“, (...и светла адмиралтейская игла), полагая, что это одна из реликвий Петра В.

Законоучитель Сумского КК священник Виноградов Василий Васильевич.

В 1904-19 гг. - в ведомстве военного духовенства, законоучитель Сумского кадетского корпуса.

 Мне кажется, что докладчики и его оппоненты, говоря о правильной организации внеклассного чтение в кадетских корпусах, слишком мало уделили внимания вопросу о времени для этого чтения. Докладчики, между прочими, только упомянули о сравнительной недостаточности времени, а один из его оппонентов, г. преподаватель Полоцкого корпуса, находит, на основании собственного опыта, что время на этот предмет у кадет есть, что в Полоцком корпусе кадеты читают и читают настолько основательно, что могут дать довольно подробный ответ о прочитанном. Я совершенно не согласен с этим и категорически утверждаю, что у кадет времени для чтения нет. Как и когда Полоцкие кадеты читают и каким способом они приобретают сведения о содержании того или другого произведения, не знаю. Думаю, что они пользуются в данном случае в самых широких размерах умением приспособляться к данным обстоятельствам. всякое живое существо обладает этой способностью, а человек - разумное и хитрейшее из всех существ - особенно умело пользуется ею. Может быть лучшие, более способные воспитанники прочитывают заданное и передают содержание его другим, может быть все знакомятся с тем или другим произведением по какому-нибудь печатному конспективному изложению. Не знаю, как они устраиваются с этой задачей. Если теперь они еще не прибегают к этим ухищрениям, то будьте уверены, что года через два - три обратятся к ним и заведут у себя свое собственное конспективное изложение требуемого преподавателем. К этому они будут вынуждены, повторяю, недостатком внеклассного времени, отсутствием досуга, который они могли бы употребить на чтение.

Чтобы не быть голословным в своем утверждении, напомню хорошо известную большинству присутствующих обычную картину кадетского рабочего дня. К 7 ч. утра кадет встал, умылся, Богу помолился, напился чаю и принялся за работу. Сел на утренние занятая. В промежутке между утренним приготовлением уроков и классами кадет успевает надеть шинель и шапку и раза два - три пробежаться по плацу - это называется совершить утреннюю прогулку. То же он проделывает после первых трех уроков и завтрака и садится еще на три часа. Непосредственно после уроков обедает и от 4 - 6, по-видимому, свободен и, кажется, имеет достаточно времени, которое мог бы употребить на чтение. Но вспомните, гг. воспитатели, много ли у вас остается в роте в это время кадет, ничем не занятых? Я думаю, не больше 1/4; остальные все при деле, вне рот: на музыке, пении, ручном труде и так называемых необязательных занятиях. Прибавьте еще сюда внеклассное чтение по иностранным языкам, и у кадета от этих 2-х часов не останется времени даже написать письмо домой. Наступает время вечернего приготовления уроков 6 - 8 ч. веч. Тут уж все преподаватели наваливаются на кадета елико возможно. Историк говорит: этого для меня мало, что ты выучишь урок по учебнику Иловайского или Елпатьевского, изволь и по Виннеру прочитать, и у Сиповского посмотреть, и в Вебера заглянуть, иначе не получишь хорошего балла; естественник тоже не довольствуется учебником, а требует прочитать изучаемый отдел по Брэму или по какому-нибудь другому пособию; математик желает, чтобы кадет поупражнял свое математическое остроумие в решении возможно большего количества задач и т. д. Для Закона Божия уже и времени не остается, не только на то, чтобы прочитать выдержки из Свящ. Писания в контексте речи, а даже выучить полстраницы из катехизиса Филарета. При такой постановке дела, скажем правду, даже способный ученик и вполне добросовестный часто не в состоянии приготовить всех уроков. Сама необходимость заставила удлинить время для приготовления уроков, в виде необязательных занятий до 10 ч. в., но и этого времени многим не хватает, особенно в 7 классе, так что берут книги в спальную и тайком от воспитателя читают или поднимаются в 4 - 5 ч. утра.

Укажите мне, пожалуйста, при таком положении дела, время для внеклассного чтения кадет. Скажите, когда кадет может себя считать свободным от обязательных занятий, когда он может почувствовать, так сказать, что над ним не каплет, не висит никакого обязательства, и он может с спокойной душой засесть за книгу с тетрадью и карандашом в руках, как предлагает г. референт? А где у него время для задушевных бесед, для дебатов с товарищами по поводу прочитанного, которые бывают часто гораздо продуктивнее, чем самое чтение? Наш кадет вечно озабочен, беспокоится, нервничает, как бы одно выучить, другого не опустить, как бы не быть изловленным и не получить возмездие за невыполненную работу. Игнорируя древнее мудрое правило non multa, sed multum - не много, но основательно, -  заваливая кадета пассивной работой, заставляя его только воспринимать, запоминать чужое и не давая ему времени для переработки и усвоение воспринятого, не убиваем ли мы в нем здоровой самодеятельности? Не вырабатываем ли мы при такой системе из своих питомцев безвольных, безынициативных многознаек, которые теряются потом в жизни при всякой опасности и падают духом при всяких, даже незначительных, препятствиях и затруднениях?

Я не берусь указывать, как надо изменить существующую программу, я только, как чернорабочий, близко стоящий к самому делу, обращаюсь с просьбой: снимите с нас часть тягот, она для нас непосильна; на нас возложены бремена тяжкие и неудобоносимые, облегчите нам их насколько возможно“.

Подполковник Азарьев, офицер-воспитатель Оренбургского Неплюевского КК

Окончил 4-й Московский КК (1882). 3-е Александровское ВУ.

Прикомандирован к Оренбургскому Неплюевскому КК и.д. офицера-воспитателя (1888); штабс-капитан (1892), капитан (1894), подполковник (1897), утвержден в должности в 1901. Ротный командир Оренбургского Неплюевского КК, полковник (1910).

Ст. воспитатель Оренб. Неплюевской воен. гимназии. Допущен к и.о. пом.нач.управления учеб. заведений воен. ведомства ОВО (1918). Вр. и. д. пом. нач. управления воен.-учеб. заведений ОВО (до 18.08.1918).

Чтение, как самостоятельное кадетское, так и воспитательское, имеет огромную важность в деле воспитания, может принести огромную пользу, если не имеет случайного характера, а строго согласовано с задачами заведения и ведется под контролем педагогического комитета. У нас две больших задачи, к выполнению которых мы должны неуклонно стремиться всею совокупностью имеющихся в нашем распоряжении средств, причем, конечно, обучение и воспитание окажутся между собою в тесной, неразрывной связи.

 Первая задача - выработать из нашего питомца честного, гуманного и образованного человека вообще, а вторая  -  внедрить в него глубокое уважение к высокой роли офицера-воспитателя сотен отборнейших сынов родины и сознание необходимости усиленно работать над собою, чтобы быть достойными своего будущего назначения - и наши задачи должны быть ясно сознаны всеми персоналом заведения.

Все это, конечно, всем нам хорошо известно; незачем также говорить и о том, в чем выразится влияние правильно поставленного того или другого вида чтения. На этом поприще поработал и я: моя записка о чтении воспитателя своим питомцам напечатана в „Педагогическом Сборнике“ в 1907 г. Я позволю себе только изложить вам, как было поставлено чтение воспитателей своим отделением в Неплюевском кадетском корпусе при директоре генерале Латуре. Летом, в первый же год своей службы у нас, он обратился ко мне с просьбой взять на себя составление примерного списка сочинениям, которые полезно прочитать кадетам, с указанием, в каком именно классе. Работа меня увлекла и заняла почти половину лета; но зато я составил целую записку с выяснением задач, которые преследуются этим чтением вообще, а в частности тех, которые надо иметь в виду по психическим особенностям каждого возраста; кроме того, против каждого помещенного в списке сочинения я кратко отметил, чем мотивируется выбор; наконец, мною в некоторых местах даже указано было, на что воспитателю обращать внимание при последующей беседе по поводу прочитанного.

Для двух младших классов я порекомендовал воспитателям читать кадетам такие сочинения, в которых или поднималось чувство сострадания, в виду несомненно большой дозы жестокости в детском возрасте, или на доступных детскому пониманию примерах прививались основы нравственности (сознание своих обязанностей, уважение к каждому человеку, к старшим и т. д.), или, наконец, указывались достойные подражанию проявления истинного товарищества и осуждение уклонения от него в дурную сторону.

Для переходного возраста, в котором, как всем хорошо известно, понижается критическая способность человека, и человек живет исключительно чувством, не надо, по моему мнению, задаваться вопросами умственного развития, а пользоваться этой эпохой в жизни человека для надлежащего направления его чувств. Мною, поэтому, предложены сочинения, в которых описаны подвиги, совершенные под наитием мужества, смелости, удали, чувства чести, любви к ближнему и родине до самоотверженья и т. п.

В 5-м классе, когда мальчик начинает сознавать в себе юношу, в кадетах естественно поднимается стремление к саморазвитию, и я уже предложил воспитателям для чтения кадетам такие сочинения, в которых подчеркивается на примере значение труда и личной энергии. Так как в этом же классе появляется и некоторая наклонность к эстетике, то я поместил в список несколько рассказов исключительно ради художественности их изложенья (особенно хороши для этого некоторые рассказы Тургенева).

В 6 - м классе пора уже переходить к знакомству с настоящим нашей родины и будить в кадетах стремление поработать для поднятия культурности; конечно, здесь необходимо подвести питомцев к критической литературе, начиная с сочинений Белинского - и на все это в моем списке есть указание и образцы.

Наконец, в 7 - м классе, где заканчивается среднее образование и откуда огромное большинство кадет переходит в военные училища, я поместил сочиненья с более глубоким содержанием, ставящие высокие идеалы и отвечающие на главнейшие запросы юношей. Здесь полезно читать кадетам, с надлежащим, конечно, разъяснением, и статьи публицистического направления, но также необходимо переходить все чаще и чаще и к предстоящей кадету военной службе, ставя ему положительный идеал офицера - защитника родины и вместе с тем воспитателя низших слоев общества.

В своей записке, в виде необходимого дополнения к воспитательскому чтению, я рекомендовал как устройство ряда сообщений преподавателей и воспитателей (для яркой иллюстрации идеала человека вообще и доблестного офицера в частности или для расширения знаний, получаемых кадетом в заведении), так и устройство самостоятельных кадетских литературно - музыкально - вокальных вечеров.

Генерал Латур приказал налитографировать мою записку и список по числу членов педагогического персонала, роздал их и через две недели собрал общепедагогический комитет для обсуждения. На этом комитете единогласно приняты как записка, так и список; и за два года дальнейшая пребывания генерала Латура в нашем корпусе устраивались почти по два раза в месяц сообщения в кругу служащих, открытых для кадет и охотно посещаемые ими. Что такая постановка дела благодетельно должна отразиться на умственном развитии кадет, этого, я думаю, никто не решится отрицать.

На следующий год, уже по поручению Главного управления, я проработал целое лето и свой список расширил, кое-что из него выкинувши, и не только кратко передал содержание и достоинство выбранного сочинения, но и указал, в каких случаях оно особенно полезно и в каком духе вести последующую беседу.

Теперь позволю себе сделать указание на тот путь, которым преподаватель истории нашего корпуса пользуется уже давно для удовлетворения существенной потребности юношей в самостоятельной работе, потому что этот путь весьма гармонирует со всеми мною вышеуказанными способами поднимать умственное развитие кадета. Почтенный преподаватель указывает кадетам с самого начала года на главнейшие эпохи в предстоящем курсе истории и предлагает желающим самостоятельно и подробно изучить любую из них. При этом рекомендуются серьезные научные труды, над которыми любитель - кадет сидит иногда почти половину года, пользуясь праздничным временем, следовательно, никакому ущерба для текущего курса здесь нет места. Нет и погони за баллами, так как берутся за подобную работу только такие кадеты, которые и без того учатся на полный балл. Кадет, конечно, много раз поговорит с преподавателем относительно своей работы, передумает, одним словом -  вынашивает ее. Когда по курсу подойдут к выбранной эпохе, преподаватель приглашает в класс директора, инспектора и отделенного воспитателя, садится на место докладчика, а последнего направляет к карте и только по окончании сообщения делает свои разъяснения и дополнения. Такие сообщения всегда делались весьма обстоятельно, выслушивались товарищами докладчика с напряженными вниманием и бесспорно имели на них благотворное влияние.

Инспектор классов Пажеского корпуса полковник Полторацкий А.В. (кр. биография здесь)

 Я не предполагали говорить сегодня, но вчера я сделали находку, которой хочу поделиться. Именно вчера я привел здесь на память выдержку из Lathama. Просматривая вечером книгу, чтобы разыскать подлинную цитату, я наткнулся на следующее место, весьма подходящее к сегодняшнему реферату: „Молодежь (английская) теперь не хочет в свободные часы читать Шекспира; едва ли читает также Байрона или Вальтер - Скотта; и это особенно наблюдается с тех пор, как эти авторы, бывшие нашими любимыми товарищами в зимние вечера и послеполуденные летние часы, включены в список экзаменных предметов. Они, поэтому, превратились в учебники, и школьники смотрите на них, как на перебежчиков в стан врагов“.

Какой же отсюда сделать вывод? Принудительное внеклассное чтение не нужно? Я думаю совсем иначе.

Обратим внимание, когда была написана эта книга: в 1877 году. Тогда еще жили, если не ошибаюсь, Теккерей и Диккенс. И вот прошло 30 лет, и новое поколение, возросшее с тех пор, обогатило английскую литературу Шерлоками Холмсами и Пинкертонами, заразившими и русскую молодежь, не создав ничего подобного Диккенсу и Теккерею; это именно та молодежь, которая в 1877 году не желала читать Шекспира и Вальтер - Скотта.

В реферате упомянуто, что чтение должно быть интересно. Одними французом давно сказано, что „все роды литературы хороши, кроме скучного“. Афоризм этот, как многие французские афоризмы, более остроумен, чем верен: как раз в эпоху, когда эта фраза была сказана, французская литература изобиловала произведениями, далеко не скучными, но они ни в коем случае не могли бы служить ни для внеклассного, ни для классного чтения; сказать, что эти произведение хороши, никак нельзя.

Скука - понятие относительное. Что нам скучно сегодня, то через нисколько месяцев, а иногда и дней, может сделаться интересным, и наоборот. Приведу пример из личной жизни. Когда я учился в старших классах 1-й военной гимназии (и был в числе лучших учеников), я никак не мог заставить себя прочесть хоть одну пьесу Шекспира - это казалось мне невыразимо скучным. Но когда я услышал на уроке Шекспира в превосходном чтении Виктора Петровича Острогорского, я вошел во вкус и после того читал Шекспира с удовольствием. И вот, я полагаю, что для того, чтобы наши классики не казались молодежи скучными, их надо представлять ей в возможно нарядном виде: в художественном чтении, в образцовом сценическом исполнении, в хороших изданиях, иллюстрированных лучшими художниками.

Тогда, может быть, те произведения, которые теперь кажутся для молодежи скучными, прочтутся с интересом и останутся навсегда в числе самых дорогих воспоминаний детства.

Г.Т.Синюхаев.

Георгий Титович Синюхаев. Статский советник, литературовед, преподаватель словесности и русской литературы.

Преподавал во 2-м КК, КК Александра II, Павловском ВУ и др.

Синюхаев издал несколько учебных пособий по русской литературе, был автором статей посвященных русским писателям. В советское время работал в Ленинграде в Институте языка и мышления им. Н.Я. Марра (ИЯМ) АН СССР (ныне Институт лингвистических исследований РАН) в структурном подразделении Словарь современного русского языка младшим научным сотрудником. Умер в Ленинграде во время блокады в марте 1942 года.

Один из старых и опытных преподавателей (И.И.Долгов) здесь указал па серьезность постановки внеклассного чтение. Я хотел бы также поделиться своими мыслями в этом же направлении. В 3 кл. нашего корпуса кадетами заведены тетради для занесения прочитанного с некоторыми комментариями. в старших классах вносится и краткая характеристика, а также ответы на предложенные преподавателем вопросы.

К концу года в старшем классе у каждого получается прекрасный конспект. Но чтобы не забывать прочитанного, я прибегаю к повторению или к перестановке произведений между классами: напр., произведение, предназначенный в 7 кл., читают в 6, и таким образом составленный конспекта дает возможность повторить произведение в 7 классе.

Эти тетради безусловно могут сослужить службу, и опыт еще не давал отрицательных результатов. Я лично полагаю, что все должны прочитать указанное произведение и отношусь к заданию с одинаковой строгостью, как к урочному, т.е. воспитанник несет у меня ту же ответственность, как и за не выученное стихотворение. Системы прибавки баллов не было. Очевидно, что наиболее начитанный всегда будет лучшим и на уроках. Я вообще наблюдал, что за внеклассным чтением следят с интересом и охотно разбирают указанные образцы, и часы эти самые приятные для преподавателя. Нельзя не подтвердить высказанного здесь о необходимости преподавателю работать над самим собой. Часто преподавателю кадетами предлагаются вопросы, по-видимому внепрограммные, но от них он не может уклониться, а потому ему приходится тщательно разрабатывать тот литературный материал, который предлагается для чтение кадетам.

Кадеты наши бесспорно очень заняты, и, казалось бы, что внеклассное чтение надо бросить, но на деле оказывается, что они все же читают и дают удовлетворительные результаты, и, если им не давать программного чтения, они будут читать Нат Пинкертонов. Им удается в неделю не только прочитать большие произведение (напр. „Обрыв“ и др.), но и составить конспект прочитанного, и мне кажется, что священник Виноградов несколько сгустил краски. У способных кадет время для чтения всегда найдется; малоспособным уже труднее выбрать свободный часок, но они могут читать в праздники; только надо им прийти на помощь и заинтересовать их путем, напр., прочтения в конце урока какого-нибудь места из произведения и этим приохотить к прочтению всего произведения. Хорошо устраивать спектакли. в Петербурге даже была мысль о посещении кадетами литературных утр, на которых некоторый места из классических произведений воспроизводились на сцене. Естественно, что этим путем лучше запоминается произведение. Но, к сожалению, и это дело идет вяло, несмотря на то, что оно имеет высокое педагогическое значение.

Председатель генерал - лейтенант 3. А. Макшеев,

По окончании прений, сделал следующее заявление:

Инструкция по воспитательной части различает два вида внеклассного чтения:

чтение с воспитательными целями в тесном смысле слова и

чтение с учебными целями.

В деле организации чтения, особенно чтения воспитательского, инструкция придает важное значение тому условию, чтобы воспитанники были привлекаемы к нему не столько формальной обязательностью, сколько внутренним интересом, возбуждаемым как содержанием и художественной формой читаемого произведения, так и сопровождающими эти чтения беседами воспитателя, направляющими внимание слушателей „на предметы, способные облагораживать и возвышать, давать здоровую пищу уму и сердцу...". С точки зрения, устанавливаемой этим руководящим принципом, должен быть разрешаем и вопрос о контроле над чтением воспитанников с воспитательными целями.

Что касается внеклассного чтения с учебными целями по разным отраслям знания - истории, географии, естествознанию, а также и по русскому языку - то оно может быть поставлено под контроль учителя, или освобождено от контроля, в зависимости от того, придается ли ему обязательный для воспитанников характер, или нет. Если этот вид внеклассного чтения является обязательным для воспитанников занятием, то, как и классная работа, он должен сопровождаться проверкой со стороны учителя. При этом, однако, надо иметь в виду, что всякому обязательному занятою должно быть отведено и определенное время для исполнения и что обязательное внеклассное чтение есть в сущности замаскированные учебные занятия, стесняющие часы досуга кадет в ущерб развитию в них самодеятельности.

Вообще же по отношению к внеклассному чтению в инструкции сказано, что оно имеет первенствующее значение лишь после учебной работы. Центр тяжести учебной жизни должен оставаться на уроках при живом воздействии учителя на волю учеников, направляемую на преодоление посильных им трудностей классной работы.