Первоначально Брест-Литовск не входил в число городов, где предполагалось открытие кадетских корпусов. Однако дворянство западных губерний Российской империи настойчиво ходатайствовало об учреждении своего военно-учебного заведения. Оно стремилось искоренить невежество в своей среде, резонно считая, что «одно просвещение только может обратить дворянских детей в полезных сынов Отечеству». Была и другая цель - избавить собственных старших сыновей от обременительной для здешних дворянских семей повинности (службы рядовыми с правом выслуги).

Учреждён 16 апреля 1841 года в Брест - Литовске, причём дворянство губерний Виленской, Гродненской, Минской и области Белостокской постановило, вносить ежегодно на содержание в нём воспитанников по 6 копеек с ревизской души и ходатайствовало, чтобы заведение это, в ознаменование предстоящего тогда бракосочетания наследника цесаревича Александра Николаевича. Наименовано было Александровским Брестским кадетским корпусом. На такое ходатайство последовало монаршее соизволение в самый день бракосочетания его высочества, который и повелено считать днём учреждения названного корпуса. Тогда же государь наследник был назначен шефом вновь учреждённого заведения.

В феврале 1842 году были изданы положения, штат и табель, по которым в корпусе было определено содержать 400 воспитанников, а размер ежегодного отпуска исчислен в 86.000 рублей серебром. С покрытием такого расхода из соответственных пожертвований дворянства и из казённых источников.

Открытие корпуса последовало в день тезоименитства шефа который благословил корпус образом святого князя Александра Невского.

20 августа (по старому стилю) 1842 года в только что возведенной Брест-Литовской крепости был торжественно открыт кадетский корпус, за которым в литературе закрепилось наименование Брестского. Он, как и остальные на территории Российской империи, представлял собой среднее военно-учебное заведение закрытого типа для подготовки дворянских детей к военной службе. Официально же корпус носил имя Александровского, в честь своего шефа цесаревича Александра Николаевича, в будущем - императора Александра II.

В Бресте кадетский корпус размещался до 1854 года, когда в связи с объявлением Брест-Литовской крепости на военном положении (начало войны с Турцией) был переведен в Москву; в 1860 - в Вильно; в 1863 году в связи с преобразованием кадетских корпусов упразднен.

Размещался он на Волынском укреплении только что вступившей тогда в строй Брестской крепости, в перестроенных зданиях монастырей бернардинцев и бернардинок. После закрытия кадетского корпуса там обосновался военный госпиталь.

"Прекрасное и обширное здание корпуса с куполом над церковью в середине перестроено было из старинного монастыря. Расположено оно было в центре крепости, на берегу реки Мухавец, окруженное со всех сторон крепостными валами и постройками, из амбразур которых выглядывали пушки. Фасадом своим здание выходило на искусственную высокую гору с укрепленной башней, на которой в торжественные дни и во время пребывания Высочайших особ вывешивали огромной величины Императорский штандарт, желтый с черным двуглавым орлом. Сзади главного здания расположены были каменные флигели, в которых помещались квартиры: директора, инспектора, офицеров и учителей и казармы для служительской роты, состоящей при корпусе. На дворе, окруженном флигелями, разбит был сквер, куда нас не пускали, а ходили мы гулять на плац перед главным зданием", - так вспоминал о своей альма-матер воспитанник кадетского корпуса О. Еленский.

Поначалу "литовцы" (жители Литвы и Белоруссии) и поляки имели преимущество в числе кадетских вакансий перед посланцами русских или остзейских (прибалтийских) губерний (300 к 100),а с 1848 года их число было уравнено. В корпус принимались в основном дети военнослужащих в возрасте от 10 до 18 лет, выдержавшие приемные экзамены в соответствующие возрасту классы.

В первое десятилетие корпус возглавлял генерал Гельмерсен (на снимке справа). Он требовал от дворянских отпрысков непременного общения между собой по-русски. Разговорной русской речью тогда не владело большинство "литовских" дворян. Зато и выучивались быстрее, а к выпуску каждый обладал литературно правильной речью, ничем не отличаясь от уроженцев великорусских (российских) губерний.

По словам одного из воспитанников, в корпусе не было "даже самого малейшего случая национального антагонизма между кадетами польского и русского происхождения". Жили, как дети одной большой семьи. Солидарность и товарищество между кадетами стали неписанным законом, в случае необходимости они "всегда действовали сообща и дружной стеной стояли за всякое честное и доброе дело".

В 1853 году во главе корпуса был поставлен - и руководил им в течение двух лет - генерал В.Н. Назимов, добрый и сердечный человек, искренне любивший своих подопечных (по их же воспоминаниям). При нем большим уважением стали пользоваться наставники гуманные и образованные. А преподаватели, известные варварскими приемами в обращении и солдафонством, отошли на второй план. В Брестском кадетском корпусе одновременно обучалось до четырехсот кадетов. Изучали они общеобразовательные предметы по курсу гимназии (языки, естественные и общественные науки), а также овладевали навыками строевой подготовки, верховой езды, стрельбы, фехтования, гимнастики, плавания, музыки и танцев, светской манере поведения.

Весь корпус делился на четыре роты: 1 рота - Гренадёрская, 2 и 3 роты - Мушкетёрские, 4 - неранжированная. В каждой было по 100 человек. Во главе корпуса стояли командиры в звании капитана. Командиру роты помогали штабс-капитан и три поручика, возглавлявшие отделения. Роты составляли батальон, которым и являлся кадетский корпус. Командир батальона в звании подполковника или полковника фактически был заместителем директора корпуса по военно-строевой части, он же отвечал за воспитательную работу среди кадет. Главная цель воспитания выражалась просто: - " За Веру, Царя и Отечество". Между тем проступки кадет карались сурово: кадет оставляли без обедов, ставили в угол, лишали увольнительной, встречи с родителями. Но самым жестоким наказанием были розги. Нередко кадеты получали свою порцию по три раза на неделе, точно по расписанию.

Открытие Александровского Брестского корпуса пришлось на время, когда столица требовала "непременного исполнения" утвержденных свыше планов и программ общего и специального образования кадетов. Между тем на практике они, разнообразные и обширные, оказались не по силам ученикам. Больше того, еще более непреодолимым препятствием явилось отсутствие подготовленных педагогов, особенно в Бресте, удаленном от научных и культурных центров России. Волей-неволей, ради исполнения циркуляров, приходилось поручать преподавание армейским офицерам. Немецкий же язык в корпусе вообще преподавал корнет (младший офицер) гусарского полка! Некоторое время в кадетском корпусе преподавали русский язык, законоведение и физику приват-доценты Московского университета: Некрасов, Альбертин, Владимирский.

Никакого общеобразовательного ценза при назначении офицеров в корпус не требовалось. Попадали сюда после долголетней службы в войсках, нередко израненные и больные. При всем своем желании такие педагоги были не в силах справляться с обязанностями, пряча собственную некомпетентность за грубыми придирками. Почти не было и хороших учебников, в частности, по русскому языку. Общий уровень подготовки брестских кадетов был невысок, что, однако, не мешало появлению воспитанников, отличавшихся развитием и даже талантами.

В царствование Николая I на первый план вышла строевая подготовка кадетов. Брестские кадеты в ней были хороши благодаря батальонному командиру полковнику Устругову. Не раз отличались на смотрах безукоризненным исполнением ружейных приемов, сложных построений, слаженно и изящно шли и церемониальным маршем и "тихим шагом". Вообще, в то время военная служба была основана, прежде всего, на внешней стороне, на выправке. Маршировка, скажем, ценилась до того плавная, чтобы не проливалась вода из стаканов, поставленных на плечи! Перед смотрами кадеты обычно ослабляли винты на ружьях, отчего те в ловких юношеских руках издавали чрезвычайно эффектный слитный звук, походивший на щелканье орехов. Император Николай I был очень доволен успехами брестских кадетов во время строевого смотра в начале сентября 1853 года.

Рота кадетов была направлена в Варшаву. Ехали трое суток на дилижансах. Там они "гостили" целую неделю, участвуя в разводах и караулах, занимая правофланговое место на смотрах. За ними ухаживали, как за "институтками", водили по театрам, дворцам. И кормили до отвала. Царь дал каждому по рублю серебром и по упаковке конфет.

Поначалу на каникулы домой уезжал лишь тот, кто имел такую возможность, остальные же пребывали в корпусных стенах. Начиная же с 1845 года, когда император пожелал параллельно с научными знаниями развивать у воспитанников и воинский дух, все кадеты после годичных экзаменов стали непременно вывозиться в лагерь.

Лагерная стоянка располагалась в десяти верстах от Бреста, среди дремучих лесов. Место красивое, хотя и не вполне здоровое. Свободное от строевых занятий время кадеты тратили на "воспитание" ящериц и ужей, разводили земляных пчел; некоторые даже держали лисиц.

«ЦЕМЕНТНЫЙ ЧЕЛОВЕК» АЛЕКСЕЙ ШУЛЯЧЕНКО – выпускник Александровского Брестского кадетского корпуса

Уроженец Малороссии по воле отца был отдан в Александровский Брестский кадетский корпус. Полученное им здесь образование сослужило добрую службу: Алексей Шуляченко впоследствии сделал завидную карьеру, дослужившись до звания генерал-майора, и стал выдающимся ученым-химиком, одним из ближайших соратников и коллег Дмитрия Ивановича Менделеева.

 Все мы нынче переживаем бум строительства. Каждый из нас с той или иной степенью тяжести или легкости в душе вопрошает: «Что нам стоит дом построить?» В бочке, как некогда Диоген, жить никто не хочет. Кто-то мечтает о квартире, кто-то о собственном загородном доме. Ну и, понятное дело, на песке строить тоже никто не хочет. Всем желателен больший запас прочности – железобетонный. Рецепт же скрепляющей смеси, на которой держалась Великая китайская стена, из клейкой рисовой каши и гашеной извести, видимо, навсегда утрачен. Всем цемент подавай.

С ним, с цементом, ох как все непросто было! В конце XVIII века англичанин Джеймс Паркер путем обжига глины с известью получил материал, который стали называть «романцемент». Другому англичанину – Джозефу Аслдину – температура обжига в 900 градусов показалась маловатой, и в 1824 году он довел ее до 1400, при этом получив патент на изобретение. Этот материал получил название «портландцемент», в честь города, где добывался камень, похожий на цемент по цвету и прочности.

В России же этой важнейшей проблемой строительства занимался Егор Челиев. В 1825 году был издан его труд «Полное наставление, как приготовлять дешевый и лучший мертель, или цемент, весьма прочный для подводных строений, как-то: каналов, мостов, бассейнов и плотин, – подвалов, погребов и штукатурки каменных и деревянных строений». Так у нас в каждой отрасли науки и с каждым изобретением получается. Радио: у нас – Попов, у них – Маркони; пароход: у нас – Кулибин, у них – Фултон; самолет: у нас – Можайский, у них – братья Райт; цемент: у нас – Челиев, у них –Аслдин. У каждого, как говорится, своя гордость.

Но, пожалуй, никто столько не сделал для изучения и, как мы любим сейчас говорить, продвижения этого важнейшего строительного материала, как выпускник Александровского Брестского кадетского корпуса, ученый-химик, соратник Дмитрия Ивановича Менделеева Алексей Романович Шуляченко.

Прерванное детство

Будущий ученый родился 29 марта 1841 года в Малороссии, в местечке Екатеринополь Киевской губернии, в семье мелкопоместного дворянина. Детство у Алексея закончилось рано. Судя по всему, именно волевым решением главы семейства мальчик был определен в Александровский Брестский кадетский корпус. Отец желал видеть сына военным и только военным. Возможно, этот ранний отрыв мальчика от семьи, от матери и скажется позже. Как бы сложилась дальнейшая судьба его отпрыска, вышло ли так, как того желал отец, вопрос уже другой. Думается, с образованием для сына он не прогадал. Алексей за годы обучения в «нашем» кадетском корпусе застал двух первых его директоров – Гельмерсена и Назимова, отличавшихся высочайшей степенью образованности и культуры. Талант, конечно, всегда и везде пробьет себе дорогу, но лучше, если ему помогают. Наверное, с учителями отроку повезло. Тяга к наукам у Алексея за годы обучения только возросла. А ведь бывает и наоборот.

Инженер-студент и «история»

В 1859 году, простившись с кадетством, Алексей Шуляченко поступает в Константиновское военное училище в Санкт-Петербурге. Через год в чине прапорщика начинает военную службу. Тогда же его зачисляют в Императорскую инженерную академию. То есть, давай, молодой человек, совмещай военный устав с наукой. И первые два года, судя по всему, так и было. А вот в 1862-м влип юноша в «историю», да так крепко, что был отчислен...

.. но буквально через год Алексей Романович был восстановлен в академии, говорит о том, что провинность его была не самой тяжелой. Будь она действительно политической, он бы в это время так легко не отделался.

А так в 1864 году он благополучно получает диплом о высшем образовании и остается в родной alma mater работать в должности репетитора химии.

Ученый – работает, служба – идет

Возраст – 23 года. Возраст дерзаний, устремлений, смелых проектов. Четыре года молодой ученый под присмотром Дмитрия Ивановича Менделеева, который сразу для себя отметил подающего надежды химика, работает не покладая рук и головы. К 1868 году Алексей Шуляченко подготовил первую полноценную научную работу «О гидравлической извести». Менделеев ее одобрил. С этого момента начинается для Алексея Шуляченко и непосредственно педагогическая деятельность.

1871-й стал для него в чем-то исключительным. Его приглашают вести курс лекций в Институт инженеров путей сообщения и в Технологический институт. В этом же году опубликованная его работа «Об основной углекислой извести в гидравлических цементах» вызывает огромный интерес и в самой России, и на Западе. Ах да, было ему присвоено и звание капитана. Вообще же Алексей Романович Шуляченко дослужился до звания генерал-майора.

Не только ученый, но и менеджер

Так жизнь человеческая и складывается: год за годом – работа, работа, работа. Преподавание чуть ли не в пяти высших учебных заведениях, изыскания и исследования, написания статей и трудов на основе этих исследований. В 1883 году на основе его курса лекций был издан учебник «Неорганическая химия». Некоторую пикантность добавляет еще и то, что Алексей Романович преподавал в Минных офицерских классах в Кронштадте. Был он специалистом и во взрывном деле. Его исследования в области неорганической химии и взрывчатых веществ подготовили почву для зарождения в России науки, изучающей изготовление и хранение взрывчатых веществ.

И все же ломать, как говорится, не строить. Строить для Алексея Романовича было куда важнее. Помимо таланта ученого и преподавателя был у него от природы и дар организатора. Не говоря о том, что он популяризовал многие научные разработки свои и своих коллег через организованный им же журнал «Цемент, его производство и применение», Шуляченко много сил и времени потратил на создание первого в России завода по производству «портландцемента» и сам же возглавил технический отдел этого завода. Производство цемента в России было, мягко говоря, недешевым. А потребности в нем росли. Именно Алексей Романович нашел способ удешевления путем добавления в раствор песка и высчитал оптимальные пропорции цемента, извести и песка. Это был в определенной степени переворот, и это открытие дало толчок бурному росту строительства на рубеже веков, по крайней мере, в столице империи. А продукция российского цементного завода получила и мировое признание – в виде медалей Всемирной парижской выставки в 1900 году.

Жаль, невозможно просчитать пропорции человеческой выносливости и  работоспособности, как того же цемента или любого другого материала. Созданный из праха, человек создает вещи куда более долговечные, чем он сам. В возрасте 62-х лет Алексея Романовича разбил инсульт. Такая напряженная жизнь не могла не сказаться. Еще через месяц, 29 мая 1903 года, выдающийся ученый-химик скончался.