Из журнала "Кадетская перекличка" № 22 1979г.
Николай Веденяпин
В
этом году исполняется 200 лет со дня основания одного из старейших
корпусов Российской Империи — I Московского Императрицы Екатерины II
кадетского корпуса.
В 1778 году в городе Шклове, генерал-лейтенантом
графом 3оричем было основано Шкловское благородное Училище, по
образцу французской Бриеннской школы. Летописец пишет:
«Был взят им образец
французский —
военный строй, режим, язык,
но дух царил там чисто русский...»
Об основании Училища граф Зорич донес Императрице
и получил в ответ благодарственное письмо от Государыни следующего
содержания:
«Господин генерал-лейтенант и
Шкловского благородного Училища славный основатель, рапорт ваш от
21-го мая Я получила и относительно воспитанников Шкловского
благородного Училища, желающих определиться в военную службу в
Черноморском флоте 23-х и столько же в артиллерию, а трех в
кавалерию, а всего 49 человек, коих вы доброе поведение аттестуете,
Я определить повелела и изъявляю вам здесь МОЕ благоволение за труды
и попечение ваше, употребляемое вами на преподавание правил службы и
благонравия полезными МНЕ и Государству МОЕМУ сделать их могущих.
Посылаю вам благоволение. ЕКАТЕРИНА.»
(Основание Шкловского благородного
Училища описано Алдановым в его трилогии «9 Термидора», «Чертов
Мост» и «Ключ», а герой романа Штааль был одним из первых учеников
этого училища).
После смерти графа Зорича, уже при
Императоре Павле I, Шкловское
Училище было взято в казну, переименовано в Кадетский корпус и
последовательно переведено в Гродно, Смоленск, Ярославль, Кострому и
наконец в Москву, где было помещено в Головинском дворце, в
Лефортово.
Прежде на этом месте находился деревянный дворец,
который неоднократно разрушался пожарами, пока, по повелению
Императрицы Анны Иоанновны и по планам архитектора Дж. Кваренги, не
было возведено каменное, величественное, трех- этажное здание,
украшенное серыми, гранитными колоннами, настолько большое что в нем
впоследствии свободно помещались два Московских кадетских корпуса:
1-й Императрицы Екатерины II и 2-ой Императора Николая I.
Перед дворцом находилась, уничтоженная в
1904 году пронесшимся ураганом, Анненгофская роща. От этого урагана
сильно пострадал, расположенный позади дворца, большой парк с
несколькими прудами, упиравшийся в реку Яузу, на которую был спущен
прапрадед Русского Флота знаменитый ботик Петра Великого. Наблюдая
за ремонтом и оснащением ботика, Император любил сидеть в парке. В
память этого, по повелению Императора Александра I, в одном из
уголков парка, недалеко от главной аллеи, ведущей к большому
эполетному пруду, было поставлено мраморное изображение Петра
Великого и беседка с колоннами, увенчанная куполом, там же была
прикреплена мраморная плита с надписью:
«Се место
отдохновения ВЕЛИКОГО ПЕТРА после Его трудов праведных по созданию
флота».
Обустройство корпуса.
Приезжающих летом держать вступительный экзамен,
десятилетних мальчиков, большей частью детей офицеров, встречал и
приводил в почтительный трепет, открывавший им входные двери,
бородатый швейцар, одетый в красного цвета (по цвету погон)
украшенную гербами ливрею, с трехуголкой на голове, с медалями и
крестами на груди.
Приехавший из провинции, сопровождаемый
родителями, мальчик робко вступал в огромный, двухсветный
вестибюль, по обеим сторонам которого широкая, мраморная
лестница, украшенная захваченными в 1812 году касками французских
кирасир, вела во второй этаж, где в небольшой нише, над лестницей,
стояло мраморное изображение основателя Корпуса ген.-лейт. Зорича.
Прямо от входной двери, между крыльев лестницы,
была дверь, ведшая в первый этаж, в квартиры воспитателей. Слева от
верхней площадки вестибюля находилась квартира директора Корпуса,
справа учительская комната, лазарет и лестница, ведшая на 3-й этаж,
в помещение третьей роты.
Пройдя площадку и идя прямо, приехавшие попадали
в первую и вторую приемные комнаты, украшенные, писанными
масляными красками, портретами царей и других высокопоставленных
лиц. В первой приемной висели белые, мраморные доски с именами
бывших кадет, получивших высшее боевое отличье — Орден св. Георгия
Победоносца. Мебель во второй приемной была белая, лакированная,
обтянутая красным шелком, такая же белая, лакированная дверь с
позолоченным вензелем ЕII и государственным орлом вела в музей, в
котором среди манекенов с историческими формами и других экспонатов,
стояли пирамиды с маленькими, кремневыми ружьями, подаренными
Корпусу Наследником Цесаревичем Александром Николаевичем в
царствование Императора Николая I.
Особый интерес представляла памятная витрина,
содержавшая портреты Императрицы Екатерины II и ген. лейтенанта,
графа Зорича, между которыми было помещено уже помянутое письмо
Императрицы основателю Шкловского благородного Училища и рескрипты
Императора Николая I к 50-тилетью и Императора Николая II к
125-тилетыо Корпуса.
В 1878 году, в 100-летье, Корпус посетил
Император Александр II.
За приемными комнатами находилась огромная
столовая, вмещавшая всех кадет Екатериненцев — 400 человек.
Широкий проход посредине столовой шел между многочисленными
колоннами, за которыми стояли длинные столы, рассчитанные на 20
человек каждый. Эта столовая была настолько импозантна что ее
сфотографировали в 1915 году при снятии фильма «Отец Сергий».
Большие окна правой стороны столовой, а также окна галереи 1-ой
роты, выходили на квадратный внутренний сквер, в углах которого от
здания дворца выступали четыре высокие башни, на все три этажа. Чему
служили эти башни в XVIII веке — не известно, но в наше время в
самой башне находились уборные, а в проходе «чистилка» для сапог.
Дверь в этот отсек была против входа в умывалку, где слева
разместили целый ряд мраморных умывальников, а справа низкие
бассейны для мытья ног. В баню, находившуюся на плацу 2-ой
роты, водили по классам два раза в месяц. Заболевшие кадеты, после
утреннего чая, являлись врачу в «околодке» и, если он находил
нужным, помещались в лазарет. Для заболевших заразными
болезнями, имелись два «заразных лазарета». Был у нас и
зубоврачебный кабинет. Каждый год, после возвращения из летнего
отпуска, производился медицинский осмотр — мерился рост, вес, объем
груди, проверялось зрение и т.д.
Находившаяся слева, в начале столовой тяжелая,
дубовая дверь вела в корпусную церковь, знаменитую тем что
принцесса Анхальт-Цербская будущая Императрица Екатерина II приняла
в этой церкви православие. У правого клироса стояло в черном,
кожаном чехле, блестя Гвардейским двуглавым орлом, Корпусное Знамя.
На стенах висели черные, мраморные доски с именами убитых в боях
кадет. Например: «Кирасирского Военного Ордена
полка корнет такой-то убит в сражении под Бородиным 26 Августа 1812
года» или «Такого-то егерского полка
поручик такой-то умер от ран полученных в сражении при...».
Выход из столовой был украшен скульптурами Императрицы Екатерины II
и Императора Николая II, над которыми были помещены изображения
корпусного нагрудного знака — Белый Мальтийский крест с золотым
вензелем Е II увенчанный короной — под матовыми стеклами которых
зажигались электрические лампочки.
Электрическое освещение было проведено
зимой 1909 года, до тех пор Корпус освещался керосиновыми лампами.
Все огромное здание Корпуса еще в 1917 году отапливалось большими
кафельными печами, заботиться о которых надлежало служителям, в
большинстве из старых солдат. Продолжая идти прямо, приезжие
попадали в старый гимнастический зал, рядом с которым
находился новый зал, снабженный всеми нужными «гимнастическими
снарядами». Повернув направо по коридору, попадали в помещение
первой роты, а поднявшись по лестнице на третий этаж, во вторую
роту.
К помещению первой роты примыкал огромный, в два
света, Тронный зал, украшенный гербами всех губерний Империи
Российской и царскими портретами во весь рост. На одной из стен
Тронного зала был изображен государственный герб, по обеим сторонам
которого висели мраморные доски. На одной из них было золотыми
буквами написано: «Памятник
Державной Основательнице I, Московского Императрицы Екатерины II
кадетского корпуса освящен в присутствии Главного Начальника
Военно-учебных Заведений Его Императорского Высочества Великого
Князя КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА 24 ноября 1906 года».
Перед досками на массивном, полированном,
гранитном цоколе, окруженный медными цепями, возвышался бронзовый
памятник, изображавший молодую Императрицу Екатерину II сидящей на
троне. В углах зала находились большие, белые, кафельные печи,
украшенные мраморными орлами и вензелями Е II, такие же вензеля из
алебастра, вместе с массивной люстрой, украшали потолок Тронного
зала.
Тронный зал предназначался для официальных
приемов высокопоставленных лиц, в нем производились парады и
устраивались балы в день Корпусного праздника. На все хватало места
— зал имел в длину и в ширину по 60 метров, без единой колонны или
арки, а тяжелый потолок был подвешен на цепях.
Вступительный экзамен по Закону Божьему,
арифметике, русскому, французскому и немецкому языкам был не очень
труден, выдержавшие его и прошедшие строгий медицинский осмотр,
будущие кадеты разъезжались до осени по домам и должны были 15-го
августа прибыть в Корпус. Здесь их встречал и принимал от родителей
офицер-воспитатель, сопровождая «новичков» к каптенармусу, который
выдавал чистое белье и полное обмундирование.
В течение времени обмундирование
неоднократно менялось, в последние дореволюционные годы оно состояло
из черного, суконного мундира с красным воротником и золотым галуном
на нем, такого же черного сукна шинели с красными петлицами, черных,
суконных брюк, кожаного лакированного пояса с медной бляхой, на
которой был изображен государственный орел, окруженный солнечным
сиянием; фуражки с красным околышем и черным верхом, погон красного
цвета с желтым вензелем Е-II и синим кантом. Пуговицы, на мундире 8
и на шинели 5, были медные с тем же орлом что и на бляхе пояса.
Зимой выдавался башлык, длинные концы которого, заправленные под
погоны и пояс, перекрещивались на груди, а сам башлык, старательно
разглаженный прикрывал спину. Летом вместо мундира выдавались
суровые рубашки. Сапоги были из дубленной желтой кожи и стоило не
малого труда превратить их в черные и блестящие. О них пели —
«Самоходы желтой кожи не боятся Н2О». Каждый из нас, надев
впервые погоны, сразу чувствовал себя членом военной семьи и
гордился этим.
Командование корпуса
Во главе Корпуса стоял директор. До конца
прошлого столетья, таковым был ген. лейтенант Завадский, ушедший в
начале этого века в отставку. Вместо него принял должность директора
ген. лейтенант Владимир Валерьянович РИМСКИЙ-КОРСАКОВ и исполнял ее
до последних дней Корпуса.
Этот отлично образованный, мягкий человек и
прекрасный педагог сразу же освежил воспитательский и особенно
учительский состав, так что даже танцам стал нас обучать
балетмейстер Большого Московского театра. Благодаря воистину
отеческому отношению к кадетам, этот директор пользовался искренним
уважением и любовью своих воспитанников. Инспектором классов, в мое
время, был, окончивший Артиллерийскую Академию, полковник Сергей
Сергеевич Дурново.
Дисциплину в Корпусе поддерживали ротные
командиры и офицеры-воспитатели. Корпус состоял из трех рот — в
третью, самую младшую, роту входили 1-й и 2-ой классы, а также одно
отделение 3-го класса; во вторую роту входили одно отделение 3-его,
4-ый и 5-ый классы, а в первую строевую роту 6-ой и 7-ой классы.
Каждый класс состоял из двух параллельных отделений по 30 кадет в
каждом отделении, возглавлявшемся офицером-воспитателем, который
обычно принимал малышей-первоклассников и вел их до окончания курса,
когда бравые юноши, с пробивающимися усиками, покидали родное
гнездо, сохраняя навсегда добрую память о нем, о своих однокашниках
и о воспитателе, ставшим в течение семи лет больше старшим братом,
чем педантичным гувернером.
Утреннее время
Неуютно чувствовали себя «новички» в первые дни
корпусной жизни — все было чужое, незнакомое. И твердая кровать, и
тонкое одеяло, и строгое требование воспитателя держать руки поверх
одеяла, и непривычная прохладность большой спальни и наконец,
громкий, неожиданный бой барабана или пронзительная «повестка»
сигнальной трубы, заставлявшие новичка стремительно вскакивать в 6
часов утра и спешить чистить зубы, умываться, вычистить до блеска
сапоги и медные пуговицы мундира, для чего применялась «гербовка» —
небольшая дощечка с прорезью посредине, куда вставлялись сразу все
восемь пуговиц и чистились при помощи «самоварной мази» до полного
блеска.
По второму трубному или барабанному сигналу надо
было спешить в строй. Опоздание или неопрятность в одежде, а в
младших классах немытые руки и «траурные ногти» влекли за собой
наказание — стояние « под лампой» во время очередной «перемены»
(10-ти минутного перерыва между уроками) или лишение отпуска.
Окончив осмотр, дежурный офицер-воспитатель
командовал — «Рота напра-во, шагом марш» и, непривычно шаркая
ногами, малыши спускались вниз, в столовую к утреннему чаю, где на
длинных столах ожидали их аккуратно расставленные фарфоровые кружки
с вензелем Е-II и лежавшие около них французские булки. Как только
места были заняты (по 20 человек на стол), прежде чем сесть, пелась
молитва: «Очи всех на Тя
Господи уповают и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши
щедрую руку Твою и исполняеши всяко животное благоволение».
Теперь разрешалось сесть и, вооруженные большими медными чайниками,
служителя начинали разливать, с уже положенным в него сахаром,
утренний чай. Минут через двадцать по команде вставали, снова пели
молитву: «Благодарим Тя
Христе Боже наш яко насытил еси нас земных Твоих благ и не лиши нас
и небесного Твоего царствия»... и в строю поднимались
в ротное помещение.
Занятия
Время от 7 до 8 часов предназначалось для
повторения заданных уроков, новичков в первый раз вели в их
классную комнату и размещали по партам, по два человека. В этот
второй день корпусной жизни выдавались, как обычно в начале каждого
учебного года, совершенно бесплатно, письменные принадлежности,
учебные книги, тетради итд., кроме того новички получали по
Евангелию, на обратной стороне переплета которого, было написано:
«От I, Московского Императрицы Екатерины II
кадетского корпуса кадету первого класса такому-то, Августа 19..
года». Затем мы должны были записать в наши тетради титул
Государя, Государыни, Наследника Цесаревича, Главного Начальника
Военноучебных Заведений, директора Корпуса, ротного командира и
офицера-воспитателя. После этого воспитатель предлагал собрать
деньги на приобретение иконы, которая, снабженная соответствующей
металлической дощечкой, должна была сопровождать нас от первого до
последнего класса, после чего передавалась в корпусную церковь.
(Одна из этих икон сохранилась и находится теперь в Париже, в Соборе
Александра Невского).
Время от 8 до 11 часов было занято уроками,
от 12 до 15 тоже уроками, гимнастикой или строевыми занятьями.
В 11 часов был завтрак, а в 15 часов обед.
Питание кадет
До 1881 года на завтрак давали кусок холодного
мяса или котлету с тремя кусками черного хлеба; потом стали давать
горячие завтраки, т. е. то же мясо или те же котлеты, зразы и т.п.
но с картофелем, рисом, макаронами, фасолью и т.п. Обычно обед
состоял из трех блюд.
Нельзя не отметить, что Главный Начальник
Военно-учебных Заведений Великий Князь Константин Константинович
обращал серьезное внимание на кадетский стол. Так в 1910 году на
место ушедшего в отставку эконома, по распоряжению Великого Князя,
был назначен Уральского Войска есаул Караулов, человек молодой и
энергичный. В тот же год к столу у нас стали подаваться помимо
традиционных котлет, малороссийская колбаса с тушеной капустой,
зразы с картофелем, запеченные макароны с мясом и т.д. Во время
обеда и ужина на небольшом столике, около средних классов
пользовались прилегающими к дворцу двумя тора, «пробная порция», но
директор редко ей пользовался, большей частью он пробовал то, что
подавалось на одном из 20-ти столов, приказывая служителю принести
на этот стол пробную порцию, которую кадеты дружно между собой
делили.
Внеклассное время
Для послеобеденных прогулок кадеты младших
и средних классов пользовались прилегающими к дворцу двумя большими
«плацами». Кадеты первой роты — дворцовым парком.
Летом всего охотнее играли в лапту и в городки,
позже в футбол, зимой играли в снежки, катались на санках с высоких
гор, построенных на берегу ближайшего пруда, бегали на коньках и
ходили на лыжах.
Вернувшись с прогулки, желающие могли обучаться
музыке, пенью и разным ремеслам: переплетному, столярному, токарному
итд., для чего имелись особые классы с необходимыми инструментами.
Каждая рота располагала большим залом, в который
выходили классные комнаты, и одной или двумя спальными комнатами с
ровными рядами, покрытых серыми одеялами, железных кроватей. В
голове, над кроватью, была прикреплена металлическая табличка — «цигель»
— с именем кадета и его личным номером. Хорошо учившихся кадет 7-го
класса производили в вице-унтер офицеры, их погон был обшит
золотым галуном, а цигель над кроватью обведен золотой краской.
Погон вице-фельдфебеля помимо этого имел еще галун по
средине. Традиция требовала, чтобы получившие нашивки кадеты угощали
весь свой класс, за вечерним чаем, пирожными. Некоторые из «нашивочников»
назначались «дядьками» в третью роту, где по вечерам должны были
помогать дежурному офицеру смотреть за порядком и за тем чтобы
малыши аккуратно складывали свою одежду на, стоявшую около кровати,
табуретку.
В помещении первой роты имелась библиотека и
«читалка», на стенах которой висели портреты известных писателей и
поэтов. В соседней с ней комнате стоял бильярд, хранились винтовки,
шлемы и рапиры для фехтования, которым занимались под руководством
капитана А. В. Турчанинова. В помещениях второй и третьей роты
находились «снаряды» для гимнастических упражнений в свободное
время. Вечером, от 6 до 8 часов, под надзором воспитателя, готовили
заданные уроки, затем пили чай с булкой и вскоре ложились спать.
Учебная программа Кадетских корпусов
соответствовала таковой средне-учебных заведений с добавлением
Анализа и Аналитической Геометрии. Оценка успехов производилась по
12-ти бальной системе причем от 0 до 5 включительно считалась
неудовлетворительной, от 6 до 12 удовлетворительной для перехода в
следующий класс. Первый удовлетворительный балл — «шестерка»
назывался «балл душевного спокойствия». Весной производились
переходные экзамены, не выдержавшие их получали переэкзаменовку, не
больше двух, а осенью должны были держать повторный экзамен по этим
предметам.
Провалившиеся на переэкзаменовке оставались на
второй год, что допускалось только дважды за время всего курса,
но в уважительных случаях делалось исключение. Вскоре после перевода
Шкловского благородного училища в Москву и переименования его в
Кадетский корпус, все Кадетские корпуса стали называться Военными
гимназиями и только в 1882 году на предложение Военного министра
ген. лейтенанта Ванновского, бывшего питомца нашего Корпуса,
Император Александр III повелел вернуть старое наименование.
Наш Корпус стал называться Первым Московским
кадетским корпусом. Одновременно первая, строевая рота получила
винтовки драгунского образца, системы Бердана, и желтые, кожаные
подсумки, а дежурный по роте кадет стал носить на поясе штык, чем
очень гордился. Были введены вышеупомянутые наименования «вице-фельдфебель»
и «вице- унтерофицер» для хорошо учившихся кадет. Изменилась и форма
одежды, вместо кэпи — фуражка с кожаным козырьком.
В 1903-ем году Корпус удостоился Высочайшей
благодарности в ресркипте следующего содержания:
Директору I, Московского
ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II кадетского корпуса.
Повелев, в день 125-ой годовщины I, Московского кадетского корпуса,
именовать его впредь, в память Державной Основательницы его, I,
Московским ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ П кадетским корпусом, объявляю МОЕ
благоволение корпусу и благодарность всем чинам его и бывшим
питомцам за верноподданническую их службу.
НИКОЛАЙ.
Очень своеобразны были отношения кадет между
собой. Наибольшим уважением пользовались кадеты, отличавшиеся
незаурядной физической силой. Название «первый силач» было самое
почетное. Зато слабосильные, часто ходившие с жалобами на
причиненные им обиды, напротив того, всеми презирались и назывались
«фискалами», равно как и те, которые заискивали у воспитателей и
преподавателей, этих называли «подлизами». Не пользовались особой
любовью и излишне усердные к наукам, которые назывались «зубрилами».
Бывали такие, которые любили щегольски одеваться, таких называли «тоннягами»,
а тех, которые важничали «форсилами».
Раньше в Корпус принимались исключительно
дворянские дети и среди них было много известных фамилий,
например: светлейшие князья Грузинские, Султан Гирей, князья
Крапоткины, граф Головин, барон фон-Пфейлицер-Франк и многие другие.
Впоследствии это изменилось и в Корпус стали принимать, помимо детей
офицеров, также детей гражданских лиц.
В начале этого столетья в Корпусе учился второй
сын Великого Князя КОНСТАНТИНА КОНСТАНТИНОВИЧА князь ГАВРИИЛ. Учился
он хорошо, особенно по языкам. Большею частью он проживал в
Петербурге, в Мраморном дворце своего отца, но аккуратно приезжал в
Москву сдавать экзамены и тогда жил две-три недели в стенах Корпуса.
Он был знаменщиком своего выпуска. На его кровати висел цигель с
надписью: Его Высочество Князь Гавриил Константинович, но кадеты
называли его просто — Гаврюшка. Вообще в своей товарищеской семье
все были равны и каждый ценился по своим указанным выше достоинствам
или недостаткам.
Ни директор, ни воспитатели, ни преподаватели
никогда не делали разницы между знатными и менее знатными — для них
мы все были только воспитанники. Не было у нас разницы между велико-
и малороссами, горцами и татарами, финнами и поляками и т.д. Не
знали мы также и религиозной разницы — иноверцы были освобождены от
уроков Закона Божьего, от посещения православной церкви, они ходили
в свои храмы и учились у своих церковных пастырей.
У кадет была своя особая мораль. Обмануть
воспитателя или преподавателя не только не считалось
предосудительным, но даже казалось каким-то молодчеством. Зато
надуть товарища, или еще хуже выдать его, считалось бесчестным. А
так как начальство, обыкновенно, в подобных случаях не наказывало
обманщика или доносчика, то кадеты расправлялись с ним сами. Иногда
на виновного набрасывали сзади шинель, били его и разбегались,
прежде чем он успевал придти в себя, узнать нападавших. Это
называлось «сделать темную».
Наказания в Корпусе не были строгими, за
мелкие поступки ограничивались выговором или оставляли на некоторое
время без отпуска, за более серьезные прегрешения сажали в карцер,
самым строгим и позорным наказанием считалось «спарывание погон»;
это случалось очень редко, за мое семилетнее пребывание в Корпусе
только два раза.
Первый раз когда, только что поступивший в
Корпус, первоклассник присвоил себе перламутровый ножик своего
соседа и на повторные вопросы воспитателя — «кто взял ножик» — не
признался.
Второй раз в третьем классе, когда учившийся
играть на скрипке, но не имевший способности к этому, кадет, обидясь
на учителя музыки, сделал свои физиологические потребности в любимую
виолончель этого учителя.
Спарывание погон было обставлено
торжественно и сопровождалось известной церемонией. После завтрака
соответствующая рота строилась в своем ротном зале. Против левого
фланга, перпендикулярно к нему, становился барабанщик и каптинармус
с большими ножницами в руке. Приводили из карцера и ставили перед
строем провинившегося. Чувствовалась грозная атмосфера, наступала
гробовая тишина. После непродолжительной паузы, раздавалась команда
«Смирно», входил директор Корпуса и, в присутствии ротного командира
и офицеров-воспитателей, произносил назидательное слово о чести
мундира и об уважении к нему. Затем ротный командир читал
постановление педагогического совета, заканчивающиеся словами о том
что совершивший такой неблаговидный поступок не достоин носить форму
Екатериненца и наказывается снятьем погон, впредь до особого
распоряжения. По данному директором знаку, барабанщик бьет «дробь»,
а каптинармус подходит к провинившемуся и срезает ему погоны, но так
что остатки их остаются хорошо видными. После этого наказанного
уводят в карцер, а рота расходится по классам. Но этим наказание не
исчерпывается, хотя «беспогонник» и регулярно посещает уроки, но при
построениях роты он всегда стоит отдельно, в нескольких шагах от
левого фланга, и так же идет в столовую, где сидит отдельно от своих
товарищей за особым столом.
Это тяжелое моральное наказание применялось лишь
в редких случаях и только в младших классах, более старших кадет за
неблаговидные поступки увольняли из Корпуса.
Выходные дни
По субботам или в предпраздничные дни кадеты,
имевшие родных, родственников или знакомых в городе, отпускались в
отпуск, те, чьи родители жили в провинции, оставались в Корпусе.
Начальство заботилось об их развлечениях — устраивались поездки в
театр, посещения музеев, картинных галерей, древних монастырей и т.д.
Кадеты первого класса, по воскресеньям, группами, вызывались в
квартиру директора, где его две милые дочери заботливо кормили
малышей пирожными и поили какао или чаем.
В субботу и в предпраздничные дни, все кадеты,
остававшиеся в Корпусе должны были по-ротно идти в корпусную церковь
ко всенощной, а в воскресение и в праздники к литургии.
Стоять в церкви полагалось смирно, можно было
только отставить ногу, разговаривать не разрешалось. В Царские дни,
после торжественной церковной службы, на которой присутствовал
директор и все воспитатели, одетые так же как и кадеты, в полную
парадную форму, все три роты строились в Тронном зале и проходили
церемониальным маршем перед директором Корпуса.
После чего подавался улучшенный, праздничный
обед. Особенно помпезно праздновался Корпусной праздник.
Корпусной праздник
В Корпус привозилась масса декоративной зелени,
деревца в кадках, цветы, цветочные гирлянды и прочее. Громадная наша
столовая, обе приемные комнаты, спальная первой роты и Тронный зал
превращались как бы в зимние сады. Накануне праздника, 23-го ноября
ст. ст., на всенощной в корпусной церкви пел хор Чудова монастыря.
Съезжались юнкера Петербургских Военных училищ, сходились Московские
юнкера из бывших Екатерининцев, приезжали генералы и офицеры, бывшие
питомцы Корпуса и все желающие из них получали довольствие и ночлег
в его стенах.
На другой день — 24-ое Ноября день Екатерины —
Корпусной праздник. Праздничное настроение, все в парадной форме,
все блестит особой праздничной чистотой. С утра съезд гостей и
начальства. В 10 часов начало обедни, служит архиерей, опять поет
Чудовский хор. Церковь полна до отказа. После службы парад в Тронном
зале с выносом корпусного Знамени, церемониальный марш и выдача
наград кадетам, успешно закончившим прошлый учебный год.
После парада обед. Каждому кадету, помимо
традиционного гуся, бутылка меду, фрукты и большая кружка конфет. Во
время обеда играет оркестр Александровского Военного училища,
известный блестящим подбором музыкантов. Этим кончался день 24-ое
ноября.
На другой день, 25-го Ноября, корпусной бал,
попасть на который было мечтой многих молодых москвичек. Спальная
первой роты превратилась в зимний сад. Различных форм и цветов
беседки и гроты полны сладостей и прохладительных напитков для
желающих ими воспользоваться. Кадеты старательно угощают гостей и
развлекают приглашенных дам. Играют два оркестра Московских Гренадер
и танцы в Тронном зале продолжаются до поздней ночи.
Следующий день — Праздник Георгиевских кавалеров,
а затем жизнь входит в нормальную колею, изредка прерываемую
приездами высокопоставленных лиц или какими-нибудь событиями.
Случаи жизни
Однажды, зимой 1915 года первая рота была
построена в присутствии офицеров воспитателей и ротного командира —
настроение выжидательное. Раздается команда «Смирно», входит
директор с бумагой в руке и сообщает о том, что проведший свой
летний отпуск на фронте, в одном из Сибирских стрелковых полков,
кадет 7 класса Игорь Курилко, за проявленную в бою храбрость,
награжден Георгиевским Крестом 4-ой степени. Директор лично передает
кадету полученную награду, хвалит его в своей речи, но предлагает
нам закончить свое образование прежде чем спешить на фронт.
Перед Рождеством того же 1915 года случился
следующий, характерный для кадетского быта, случай. Полковник
Горовой, преподававший нам космографию, в ясные, морозные вечера
брал с собой кадет 7-го класса, в, находившуюся в парке корпусную
обсерваторию. В то время как более прилежные ученики знакомились со
вселенной, остальные гуляли по парку и иногда, знакомились с
дочерьми корпусного персонала, забывали вернуться в роту до закрытия
входных дверей. Утопающий хватается за соломинку! В данном случае
соломинку заменила водосточная труба, по которой можно было
добраться до навеса над подъездом и оттуда, через окно, в одну из
классных комнат.
Как-то дежурный офицер, капитан Фрейерс,
обнаружил гулявших в парке и позвал их к себе, но, пользуясь
темнотой, никто к нему не подошел, наоборот все бросились в
рассыпную и убегая, кто- то крикнул сыщик! Капитан Фрейерс, придя в
роту, приказал немедленно запереть входные двери, а роте строиться;
последнее нами нарочно затягивалось пока все гулявшие,
воспользовавшись спасательной трубой, не были налицо. Перекличка
показала, что все кадеты в строю, на своих местах. Пришедший, очень
требовательный и строгий, ротный командир, полковник Шешковский,
потребовал немедленного признания от гулявших по парку. Молчание
было ему ответом. На повторный вопрос — опять молчание.
На следующий день, в день отпуска на
Рождественские каникулы, требование было повторено директором
Корпуса, с добавлением, что вся первая рота остается без отпуска так
долго пока не явятся все виновные. Надо было знать, что значил для
тех кто ехал далеко, например в Красноярск, каждый лишний день
отпуска... рушились многие надежды, менялись заманчивые планы
17-тилетних юношей. Настроение стало кислосладким, но никому из нас
и в голову не могло прийти выдать товарища. На следующее утро
виновные сами явились начальству и рота была немедленно освобождена
от наказания.
Посещения Корпуса Царствующими
особами
В 1878 году, в год 100-летнего юбилея
Корпус посетил Император Александр II, а в начале этого
столетья и в мае 1916 года Император Николай II.
Часто и совершенно неожиданно Корпус посещал Главный Начальник
Военно-учебных заведений Великий Князь
Константин Константинович. Он любил кадет, а кадеты искренне любили
и окружали его плотным кольцом, когда он посещал младшие роты.
Великий Князь обладал отличной памятью, помнил наших старших
братьев, окончивших Корпуса и Военные училища, и интересовался их
судьбой. Приезжая в Москву Великий Князь всегда останавливался в
квартире нашего директора. Когда в Белокаменную приезжал Государь
строевая рота ходила Его встречать и обычно помещалась на Красной
площади. Во время торжеств 1812-1912 года строевая рота принимали
участье в параде на Бородинском поле, а все кадеты получили
юбилейную медаль. В 1913 году — 300-летье царствования Дома
РОМАНОВЫХ — старшие кадеты ездили в Петербург и участвовали в
групповой гимнастике перед Царским павильоном.
Кроме радостных событий, случались
событья печальные и трагические. Вот как описывает одно из них,
бывший в то время кадетом, ген. лейтенант Марытков:
«I. Марта 1881 года неожиданно пришла весть, что
Император Александр II убит
злоумышленниками, в Ст. Петербурге, на набережной Екатеринбургского
канала. Директор, воспитатели и преподаватели надели глубокий траур.
В приемной комнате к портрету покойного Государя были выставлены
почетные часовые, а в церкви отслужена заупокойная литургия и
панихида. По Москве разъезжали Донские казаки в высоких клеенчатых
киверах и ходили самые нелепые слухи...»
Генерального Штаба полковник Сербии описывает второе трагичное
событье:
«...вспоминаю, что когда мы стояли у окна,
вдалеке, где-то в центре города, раздался глухой взрыв. Вскоре
вызвали к телефону кадета моего класса Золоторева, вернувшись к нам,
он сообщил — трагическую весть — его отец, занимавший должность
помощника полицмейстера Москвы, сказал что сейчас в Кремле был убит
генерал-губернатор Великий Князь Сергей Александрович. В составе
строевой роты Корпуса, несшей почетный караул в Чудовом монастыре, я
был у гроба Великого Князя. Ночью было особенно тяжело и грустно
стоять у гроба. От Великого Князя мало что осталось и останки были
прикрыты парчей.
Быстро проходил учебный год и перед летними
каникулами устраивались на корпусном плацу состязания, для
младших классов в виде спортивных игр, для старших по из
малокалиберных карабинов, по гимнастике на снарядах, по фехтованию,
плаванью и т.д. Победители на этих состязаниях получали призы.
Первым призом был корпусной жетон, красной эмали с синим кантом, в
центре 1.М.К.К., сверху вензель Е II с короной, который раньше
получали окончившие курс кадеты. Впоследствии был Высочайше
утвержден нагрудный знак Корпуса — белый Мальтийский крест, на нем
золотой вензель Е II с короной и год основания 1778. Этот знак можно
было приобрести в Корпусе после окончания курса.
В конце апреля в 7-ом классе кончались регулярные
уроки. Веселое, приподнятое настроение выражалось в радостной песни,
которую пели семиклассники, проходившей мимо их помещения, второй
роте. Громко и задорно звучало:
Звери в школу
собирайтесь, барабан пробил давно,
Не толкайтесь,
не ругайтесь Дурново глядит в окно.
Буки аз, буки
аз, счастье в грамоте для вас.
Уж покинул
воспитатель дома теплую кровать
И спешит
прпеодаватель на урок не опоздать.
Буки аз,
буки аз, все науки лишь для вас.
Между тем время шло, приближались выпускные
экзамены. На каждый предмет давалось по несколько дней для
подготовки и экзамены были строгие. Шли на них с трепетом, но и с
надеждой на помощь товарища. Интересный случай сообщил штабс-капитан
Рерберг.
Выпускные экзамены, пишет он, происходили
в большом новом гимнастическом зале, у каждого был свой небольшой
столик и стул, расстояние до соседа во всех направлениях было не
менее трех, четырех шагов, так что ни подсказать, ни «шпаргалить»
было невозможно. Выпускной экзамен по Анализу. Мне удалось сразу
найти нить задачи и вывести кривую, которая доказывала правильность
анализа. Через несколько столиков сидит мой друг Н. Храбров и
взглядами просит помощи. Как ему помочь? Между столиками постоянно
ходят воспитатели, преподаватель и инспектор классов — блестящий
полковник Дурново. На промокашке я быстро сделал координат, показал
кривую и начало анализа. Проходит наш воспитатель и я тихо говорю
ему: «Господин полковник, у Храброва нет
промокашки, пожалуйста, передайте ему мою». Жуткий момент —
как отнесется он к моей просьбе? Но воспитатель не только гувернер,
он одновременно верный друг кадета. Полковник Кузмин-Караваев
спокойно берет промокашку и, проходя мимо, кладет ее на стол
Храброва
Моему 138-му выпуску повезло. В Москву прибыл
Государь и пожелал посетить наш Корпус. Все три роты были построены
в Тронном зале и стройно ответили на приветствие, вошедшего в зад,
Императора Николая II. Останавливаясь, милостиво беседуя с
некоторыми кадетами, Государь обошел строй и отправляясь дальше в
помещение 2-го Московского кадетского корпуса, приказал освободить
кадет от оставшихся экзаменов. Громкое ура сопровождало уход
Императора... уход навсегда? Кто из присутствовавших мог тогда себе
представить то, что произошло всего лишь через девять месяцев, в
феврале 1917 года? Но в тот момент мы были счастливы, окончен курс
Корпуса — первая ступень жизненного пути будущего офицера.
«Ура мы больше не кадеты, мы юнкера, мы юнкера...»
И все же наша радость смешивалась с грустью, приходилось покидать
друзей-однокашников, расставаться со, ставшим как бы родной семьей,
Корпусом.
Прежде чем окончательно покинуть стены нашего
Дворца, окончившие курс кадеты присутствовали в корпусной церкви на
благодарственном молебне, по окончании которого, преклоняя колена,
прощались с корпусным Знаменем и получали от священника последний
подарок Корпуса — серебрянную, позолоченную, овальную иконку, на
обратной стороне которой было выгравировано: Имя и фамилия кадета и
надпись «от I. Московского Императрицы Екатерины II кадетского
корпуса», а по ранту — «Спаси и сохрани».
"Брат на брата"
«Великая бескровная» сильно ударила по строевой
роте, которая значительно поредела после попытки подавления
большевистского восстания, осенью 1917-го года. Под командой
полковника Рара, энергичного, строевого офицера, проведшего начало
войны на германском фронте, совместно с юнкерами Александровского
военного училища и строевыми ротами 2-го и 3-го Московского
кадетского корпуса, наша рота в течение недели оказывала упорное
сопротивление восставшим и понесла большие потери.
Во время обороны Корпуса было убито девять кадет.
Их изуродованные тела были большевиками отвезены в морг на
Скобелевской площади и там брошены. На деньги, данные генералом
Римским-Корсаковым кадету Райкину (личные деньги директора), они
были выкуплены и с честью похоронены. Сам генерал, рискуя своей
жизнью, вместе с Райкиным шел за гробами девяти своих питомцев.
Небольшая кучка интернациональных авантюристов,
возглавляемая Лениным и поддержанная немецким золотом, пользуясь
обманом и террором, намеренно привела страну к братоубийственной,
гражданской войне... и мы, сыны одного общего нам гнезда, вынуждены
были воевать друг против друга. На стороне Белых оказались: Наш
Директор ген. лейт. Римский-Корсаков, инспектор ген. Дурново,
корпусной врач; герой Кубанского Похода ген. Марков, ближайший
помощник ген. Врангеля ген. П. Н. Шатилов и многие другие
Екатериненцы. На стороне Красных ярко вспыхнула звезда советского
маршала Тухачевского, окончившего наш Корпус в 1912 году.
В 1917 году перевернулась страница истории,
рухнули государственные устои Императорской России, пришла новая
власть, а наш Головинский Дворец продолжает верно служить России,
вмещая теперь Академию Ген. Штаба Бронетанковых войск. Окруженный,
выросшими рядом с ним, высокими зданиями, он потерял часть своего
былого величья, а внутри его исчезли портреты царей и цариц, статуи
основателей, золотые вензеля и двуглавые орлы. Все посерело, все
огрубело, так же как и сама теперешняя эпоха. Мы, старые кадеты,
покидая этот мир, оставляем теперешним Суворовцам и будущему
историку-романисту правдивое описание того что было, что мы видели,
что сами пережили.
Этот краткий исторический очерк
составлен кадетом 138- го выпуска Николаем Веденяпиным
на основании личных воспоминаний и
данных полученных от: Екатериненцев
http://xxl3.ru/kadeti/moskovski1.htm
Историческая
справка