Глава IV.

П. И. Меллисино. - Барон И. И. Меллер-Закомельский. - Инструкции П. И. Меллисино чинам корпуса. - И. И. Бецкой. - Преобразование корпуса и штаты 1784 г. - Пожалование корпусу знамен. - Раздача кадетам медалей "за прилежность и благонравие". - Граф А. А. Аракчеев. - Отношения П. И. Меллисино к его питомцам.

 

Новый директор корпуса, Петр Иванович Меллисино, принадлежал к замечательнейшим лицам царствования Императрицы Екатерины II.

Сын лекаря, выехавшего в Россию при Петре Великом, Петр Иванович родился 11-го января 1726 г., как показывает его эпитафия (в Александро-Невской лавре); образование получил в Сухопутном Шляхетном кадетском корпусе. Блестяще окончив курс наук, он в 1750 г. был произведен в подпоручики и оставлен офицером при корпусе, через год получил чин капитан-поручика, а в 1756 г. был уже капитаном. По собственному желанию, в марте 1759 г., Мелиссино был переведен в артиллерию и принял участие в Семилетней войне. Тут он приобрел большие практические знания, доставившие ему впоследствии славу одного из лучших артиллерийских генералов. В 1764 г. П. И. Меллисино состоял уже полковником и в этом чине участвовал в Турецкой войне при атаке и взятии Хотина (1769 г.); в 1770 г., по производстве 1-го января в генерал-майоры, командовал в войсках графа Румянцева артиллериею и особенно отличился в сражениях при Ларге и Кагуле. Награжденный за Кагульское сражение орденом Св. Георгия 38 класса, Меллисино не покидал театра военных действий до Кучук-Кайнарджийского мира, причем в 1778 г., в деле под Силистриею, был ранен, а за переправу через Дунай награжден орденом св. Анны 1-й степени. Современники упрекали Меллисино за эпикурейский образ жизни, но в то же время это был человек разносторонний и интересовавшийся всем, что касается умственных течений того времени. Между прочим он занимает очень видное место в истории русского масонства.

22-го февраля 1783 г. П. И. Меллисино вступил в управление Артиллерийским и Инженерным Шляхетным кадетским корпусом. Вместе с корпусом под начальство Меллисино поступила и Греческая гимназия (корпус чужестранных единоверцев). Однако, вскоре после того, Греческая гимназия была отделена от корпуса, начальником ее был назначен сперва подполковник Вальховский, а затем действительный статский советник А. И. Мусин-Пушкин. До 1795 г. Греческая гимназия оставалась по-прежнему в смежном строении с Артиллерийским и Инженерным корпусом, имела с ним общий лазарет, аптеку и проч., хотя эти заведения управлялись уже совершенно независимо одно от другого.

В начале 1783 г. Императрица Екатерина II, рескриптом на имя генерал-инженера Боура (от 31-го января), поручила Артиллерийский и Инженерный кадетский корпус в главное его ведение, заменив им Орлова, но Боур оставался во главе корпуса только весьма короткое время.

Между тем по смерти князя Григория Григорьевича Орлова (в апреле 1783 г.) в исправление должности генерал-фельдцейхмейстера (без права на это звание) вступил генерал-аншеф барон И. И. Меллер-Закомельский, почему и кадетский корпус поступил под главное его начальство. Впрочем начальствование это было более почетным, чем действительным и генерал Меллисино делал представления Меллеру- Закомельскому только о производстве или переводе корпусных офицеров и о выпуске из кадет в Артиллерию или Инженерный корпус; во всех же прочих случаях Меллисино сносился, помимо его, с Военною Коллегиею и другими местами и даже подавал прямо от себя доклады Императрице, равно как и получал на свое имя Высочайшие Указы. От него же зависело и определение в корпус кадет.

Всем чинам корпуса генерал Меллисино дал новые инструкции.

Инструкции эти разработаны гораздо полнее и обстоятельнее, чем инструкции Мордвинова, которые допускали многие неясности. Вот, например, как изложены обязанности дежурного майора:

"дежурного майора должность состоит в следующем:

1) Ему смотреть, чтоб господа офицеры в своей должности были исправны, и кто какое-либо непослушание ему окажет, или приказанием его хотя мало воспротивится, о том доносить мне (директору); расторопность дежурнаго майора, его собственное прилежание и примерное рачение должны всем дежурным офицерам подавать бодрость и рвение.

2) В 6-ть часов по утру, получа рапорты ото всех дежурных офицеров и лазарета, обходит он не позже, как в половине седьмаго часа, кадетския каморы и смотрит за опрятностью одетых кадет и чистотою камор, а, если найдет еще неодетых кадет, не переправленныя постели, или иные непорядки, то взыскивает с дежурных офицеров и прочих, явившихся в неисправности.

3) В семь часов по утру-ж надзирает он за чтением молитв во всех ротах по каморам, чтоб оное исполнялось со всевозможным благоговением и порядком; по окончании- ж молитв раздается в ротах завтрак.

4) По утру в 8-м, а по полудни в 2 часа, приказывает бить сбор в классы; для чего должны роты сбираться за полчаса в их сборныя залы, где всякой дежурный офицер, сделав по списку перекличку своей роты, разделяет на четыре взвода и, по пробитии сбора, ведет роту по рядам в классы, где дежурный майор их ожидает и получает вторично рапорт от дежурных офицеров, как о благополучии роты, так и о приведении всех благородных воспитанников в классы, при чем наистрожайше дежурный майор смотрит за своими офицерами, чтоб никто из сих воспитанников в каморах не оставался".

После приведения рот в классы, дежурный майор поручает своим офицерам наблюдение за классами. Один офицер должен был оставаться в нижнем этаже, а два других в верхнем; они перекликают воспитанников, сажают их по местам и должны быть неотлучно при них, чтобы воспитанники "в продолжении учения были тихи, сидели прямо, не облокачиваясь на стол, так же и других каких неблагопристойностей не делали-б".

Каждое утро в 9 часов дежурный майор должен был являться с рапортом на квартиру директора. В случае, если бы кто-нибудь посторонний пожелал видеть классы или каморы корпуса, то дежурный майор сопровождал посетителей и давал своевременно знать директору.

По окончании классов, дежурные офицеры точно также должны были обходить свои отделения. "Если же что кем при осмотре найдено будет повреждено и перемазано, то, не выпуская из класса, рапортует дежурному майору, который, в противном случае, о всяком сделанном им упущении и неосмотрительности доносит мне (директору); получа-ж ото всех рапорты о исправности, приказывает (майор) выпускать из классов в каморы и строжайше наблюдать, чтоб отнюдь никакого шуму и безпорядка при сем не было".

Сбор к обеденному столу производился после 12 час. дня, а к вечернему - в 7 часов; для этого кадеты собирались дежурными офицерами в их залы, перекликались и, построенные по ранжиру, рассчитывались по столам и затем отводились в столовый зал. Дежурный майор наблюдал, чтобы все это происходило в порядке, он же смотрел и за тем, чтобы кушанье разносилось по порядку на все столы и чтобы в этом отношении не делалось никаких различий. "Ежели когда кадеты потребуют еще несколько в прибавок, то оное должно приносить в блюдах, и смотреть непременно, чтоб воспитанники при этом наблюдали тишину и благопристойность, и чтоб вообще во время продолжения онаго вели себя так, как прилично молодым благородным людям, которым доставляется хорошее воспитание".

Дежурный майор отправлял в среду и субботу учеников в манеж, в фехтовальный и танцевальный классы, а в воскресенье в баню. От него же зависело распределение свободного от занятий времени кадет.

"Вечерния молитвы отправляются по-каморно - тотчас после стола, и по окончании оных все воспитанники раздеваются и ложатся в постели, а старшие от камор рапортуют о состоянии оных дежурному офицеру; по пробитии-ж вечерней зари, дежурные при ротах унтер- офицеры, обходя по каморам и осматривая, все ли кадеты в постелях, и прибрана ли одежда, рапортуют дежурному офицеру, а оный в то ж время доносит майору; в 9 часов осмотр сей делает каждый офицер своей роте и гасит при себе в каморах огонь, а в 10 часов во всех ротах дежурный майор, при чем всегда должен находиться той роты дежурный офицер и унтер-офицер, в которое время по всему корпусному строению, как-то на кухнях, в лазарете, и где жительство имеют мастеровые, экономические и прочие служители, огонь должен уже быть погашен; если же где найдено будет, то оной погасить и при утреннем рапорте мне донесть; с 11 часов, каждый час, по назначению его, дежурнаго майора, по всем ротам и по всему корпусному строению, по очереди, ревизуют дежурные офицеры за огнем и тишиною до 3 часов утра, в б часов каждый дежурный офицер, осмотра в своей роте, рапортует о всем происходящем дежурному майору, который если при корпусе все благополучно, доносит мне в обыкновенное время".

В праздничные и торжественные дни роты должны были собираться в 9 часов в зал, где им должно было, перед церковным парадом, прочитывать устав или воинский артикул; отпущенные из корпуса должны были являться дежурному майору, который разрешал отпустить их со двора. В 8 часов поутру и вечером дежурный майор должен был принять рапорт ото всех ему подчиненных, чтобы доложить в свое время директору, "а во всех чрезвычайных случаях в корпусе в то же самое время, как дойдет до его сведения"; точно также, он должен был получить рапорт, о состоянии караула, от караульного офицера. В распоряжении дежурного майора должен был находиться дежурный от кадетской роты унтер- офицер и ординарец из музыкантов.

"Наконец, дежурному майору наиприлежнейше смотреть за дежурными офицерами, дабы они должность свою отправляли с рачением и от рот ни под каким предлогом никуда не отлучались, чтоб в свободное время в каморах была соблюдена чистота, и воспитанники не могли произвести какого безпорядку; о нерадивых же и отлучающихся от должности своей немедленно мне доносить, с коими поступлено будет по всей строгости законов; в упущении же сего и, если неисправность офицерская дойдет до сведения моего не чрез их, то дадут в том сами ответ".

Точно также подробно были определены обязанности дежурных офицеров. В инструкции сначала дается общее их определение:

"Дежурнаго офицера в роте должность есть:

1) быть при оной безотлучно, иметь рачительное и строгое наблюдение, чтоб в оной было сохранено послушание, тишина и порядок; никто-б не мог чинить резвостей, своевольств и шуму, не позволять также, чтоб приходили разнощики с конфектами и тому подобными вещами, и чтоб всякия приказания, получаемыя им и следуемыя к исполнению, в роте были в скорости и точности исполнены; для чего во время своего дежурства имеет при себе от роты одного дежурнаго унтер-офицера".

Затем шло определение его обязанностей по времени дня. Дежурный офицер должен обходить поутру свою роту и смотрит, чтобы старшие в каморах к 6 часам были одеты, и принимает от них рапорт; затем в половине седьмого он осматривает всю роту, в порядке ли она, и повторяет это за полчаса до начала уроков. Он отправляет больных кадет в лазарет и посылает туда, два раза в день, унтер- офицера узнать, нет ли кого на выписку? "По окончании классов, приходят все в свои каморы, потом дежурный офицер к назначенному времени приказывает, чрез дежурнаго унтер-офицера, сбираться роте для обеденнаго и вечерняго стола в сборное ротное зало, куда каждый старший должен привести свою камору в чистоте и опрятности, где перекликав по списку и построя в две шеренги и разочтя всех по столам, ведет тихим шагом всю роту в столовое зало. После вечерней молитвы дежурный офицер обходит каморы своей роты, и тогда старшие должны осматривать своих младших, в целости ли их одежда, белье и обувь, и если что примечено ими будет, то приказывает оное к утру исправить, после чего старшие приходят к дежурному офицеру, рапортуют о состоянии их отделений, получают приказания от онаго, а потом дежурный офицер рапортует в назначенное время об роте словесно дежурному при корпусе майору, от которого и получает приказания, касающияся до исполнения ему и по роте". Когда кадеты уже ложатся, офицер смотрит за тем, чтобы все были в постелях, и, если кого не окажется, докладывает по начальству; он же сбирает свою роту и отводит в порядке, в определенные дни в танцовальный зал, фехтовальный класс, к чтению воинскаго устава и на церковные парады, равно как сам ходит со своими кадетами в баню, при чем наблюдает, чтобы в ней никого не было посторонних, кроме крепостных лакеев кадет. Особенно строго должен он смотреть за тем, чтобы никто из кадет не отлучался без разрешения. В этих инструкциях, особенно, разработаны были правила на случай пожара, что являлось в то время необходимостью, так как Петербург, подобно Москве, периодически горел".

Последующими приказами Меллисино:

1) установлен новый порядок экзаменов, которые должны были впредь производиться каждую треть года;

2) предписано на праздничные дни увольнять со двора только тех воспитанников, которые представят своему ротному командиру одобрительные аттестации от всех своих учителей, и

3) дозволено всем унтер-офицерам, а также и кадетам, по особым дававшимся им, в виде награды, билетам ходить в корпусный сад, чтобы ему, Меллисино, иметь возможность, во время этих прогулок, лучше познакомиться с воспитанниками.

Деятельность Меллисино тесно связана с деятельностью другого замечательного человека екатерининского времени, Ивана Ивановича Бецкого, который у современников считался идеалом благотворителя и педагога.

 

И. И. Бецкой был незаконный сын фельдмаршала И. Ю. Трубецкого ("последнего боярина", как его называли) и родился 3 февраля 1704 г. в Стокгольме, где отец его жил в плену; мальчиком он был отправлен в Копенгаген, где получил хорошее военное образование и поступил в датский кавалерийский полк, но несчастный случай заставил его бросить военную службу: во время ученья, он был сброшен с лошади и сильно повредил себе ногу. Выйдя в отставку, он много путешествовал по. Европе, причем всячески старался расширить свой умственный кругозор, и находился в постоянных сношениях со многими тогдашними литературными знаменитостями и учеными учреждениями. Вернувшись в Рос- сию, он начал быстро делать здесь карьеру. Начало его возвышения относится ко времени Императрицы Елизаветы, при которой он находился неотлучно, в историческую ночь, когда был произведен переворот в ее пользу. Во время пребывания в Петербурге ; матери Императрицы Екатерины II, Герцогини Ангальт-Цербстской, он состоял при ней, и вышел в отставку после отезда ее из России. В это время он уехал в Париж, где завел близкое знакомство с представителями французской философии, идеи которых он заимствовал и положил впоследствии в основу своей педагогической деятельности. Император Петр ПІ вернул его на государственную службу, произвел в чин генерал-поручика и поручил в его заведывание канцелярию от строений. Однако сердце Бецкого не лежало к этой службе, и когда вступила на престол, расположенная к нему, Императрица Екатерина II, то он посвятил себя деятельности по распространению в России просвещения и благотворительности.

В 1765 г. он был сделан шефом Сухопутного Шляхетного кадетского корпуса.

Реформа, которую провел в этом корпусе Бецкой, послужила образцом для реформы, проведенной Меллисино в подчиненном ему корпусе, а поэтому нельзя не остановиться на тех принципах, которыми руководствовался Бецкой, тем более, что они наложили свою печать на всю политику Императрицы в деле общественного образования.

Бецкой был принципиальный противник специальных учебных заведений. Вот, что он писал известному благотворителю того времени, П. Демидову, основавшему в Москве коммерческое училище:

"Как требуешь и моего в том согласия, то и открываю мои мысли. В Генеральном учреждении о воспитании я думаю тебе памятно сказанное: или делать и делать целое и совершенное, или так оставить и не начинать. Я оное за всегдашнее себе правило почитаю, да и всякому советую следовать, и потому, есть ли учреждение коммерческаго воспитания будет взято единственно по разумению наименования, то, конечно, покажется из того плана предписанных на изучение наук много излишних. Но мною за основание принято не по одной той нитке юношество проводить, чем бы ни настоящей пользы ожидать, ни до желаемаго совершенства достичь никак было невозможно, ибо, как известно, многие из тех воспитанников найдутся, кои или способности или склонности к произведению коммерческаго действия иметь не могут, а к протчим знаниям свойственны, то дабы ни лет их напрасно не потратить принуждением, ни врожденной склонности не попрепятствовать, протчия знания и присовокуплены, чтоб, в случае выше показанных причин случившихся, воспитанник, не могший дойти до коммерческаго предприятия, имея-ж поведение, знания и все протчее по оному воспитанию, доводился к уверению полезным быть в обществе, да и таковым человеком, каковых иметь стараемся, то излишнее назначенное знание будет ни воспитаннику в помеху, ни училищу в потерю, да и обществу весьма полезно. Напротив же того, если принужденно стараться против склонности, так меньше ожидаемаго добра сыскать будет можно, а иногда потеряем и такого способнаго в другом роде знаний человека, что на всегда останемся жалеть".

Эта, немного длинная, цитата заслуживает быть приведенной, так как она, как нельзя лучше, характеризует педагогические взгляды Бецкого, с их слабыми сторонами. Бецкой отрицал вообще специальные учебные заведения. Подобно тому, как он хотел сделать общеобразовательным училище Демидова, преследовавшее специальные задачи, так точно и военные учебные заведения он удалил от их непосредственных задач. Не даром умный и просвещенный современник, Семен Романович Воронцов, писал:

"Стремление быть универсальным и знать все приводит к тому, что не знают ничего... Офицеры, выходившие из нашего старого кадетского корпуса, были хорошие военные и только; воспитанные же Бецким, играли комедии, писали стихи, знали, словом, все, кроме того, что должен знать офицер. Я предпочитаю молодого человека, который знает что-нибудь одно, но знает основательно".

Педагогические принципы Бецкого были положены в основу реформ, которые стал проводить в Артиллерийском и Инженерном корпусе Меллисино, вскоре же по назначении его директором, составивший в этом смысле доклад Государыне о преобразовании корпуса.

По его проекту, в Артиллерийском и Инженерном корпусе воспитанники должны были также, как и в Сухопутном, разделяться на возрасты. Возрастов было три. В младшем и среднем возрастах было по два класса, а в старшем три. В младший возраст предполагалось принимать мальчиков 10 - 11 лет. Кроме того, Меллисино проектировал уничтожить состоявшую при корпусе Школу художеств (для солдатских детей), а взамен того, увеличить комплект кадет, которых иметь две роты, вместо прежней одной.

"Полагаются две роты", - писал генерал Меллисино, - "нынешнее учреждение Артиллерийского кадетского корпуса, с одной стороны, чрез меру обширно, а с другой, чрез меру ограничено; обширно, потому, что при нем находится рота, из детей солдатских составленная, которой соединение с общим корпуса установлением столько же неудобно понятию, сколько сие намерение, с коим Школа разных художеств и рукоделий при нем учреждена, которая по счастию никогда не имела своего действия; ограничено, потому, что число воспитывающихся без всякаго сомнения столь мало, что ни с самым лучшим порядком, ниже с выгоднейшим обучением сим число 146 кадет невозможно удовольствовать оба Корпуса Артиллерийский и Инженерный: ибо, судя по различию их дарований и склонностей, неможно вообще от всех ожидать того, на что должен себя посвятить офицер артиллерийской или инженерной; знание его не ограничивается изучением одного, или другого языка, и некоторых частей Словесных Наук, всякому хорошо воспитанному человеку необходимо нужных, но все сие для него не что иное есть, как путь, ведущий его к вышним понятиям математическим; другие-ж, напротив того, не имее столько остроты, чтоб до желаемаго в сем пути предмета достигнуть, просвети однакож свой разум знаниями, приличными военному человеку, без сомнения могут быть лучшими офицерами в армии; к отвращению обоих сих неудобств, то есть обширности и недостатка прежняго учреждения, довольно единаго средства, которое в том состоит, чтоб переменить вышеписанную роту, и, вместо детей солдатских, набирать детей бедных офицеров и таких дворян, которые, пользуясь единым именем дворянства, не имеют способа воспитать своих детей, без помощи чувствительных сердец. Для солдатских детей во всех городах и гарнизонах заведены школы, где могут они почерпнуть знания, нужныя в будущем их состоянии; другие же, напротив того, не в состоянии будучи дожидаться определения в дворянския училища, ни иметь вернаго свидетельства о своем дворянстве, принуждены бывают или вместе с солдатскими детьми воспитываться или оставаться во всю свою жизнь в постыдном человеку невежестве. Если милосердая Монархиня удостоит обратить свое внимание и к воспитанию таковых: то они могут занять место во второй роте, полагаемой в сем учреждении, которая с первою целое составит; ибо та и другая будут стремиться к одному намерению; воспитанники обеих сих рот помещены будут в одних классах, станут пользоваться равным учением, и под единым распоряжением состоять будут; но при всем том, в содержании и в платьи могут они различествовать, если на каждаго кадета первой роты положено будет около 100 рублей, на всякаго же второй роты около 60 рублей... Разделение всего училища на две части в разсуждении учения, как было до сих пор, кажется мне весьма неудобным, как в разсуждении множества, так и в разсуждении различных дарований учащихся, которые по сему расположению в одно время должны научены быть".

В этом сказалось влияние Бецкого, который во всех учебных заведениях стремился установить два параллельных отделения для воспитанников разных общественных состояний (Смольный монастырь).

По проекту Меллисино, усилен был общеобразовательный элемент. Расширено было преподавание истории и географии; введена в нем была вновь тактика и естественная история, а из физических упражнений верховая езда; о преподавании новых языков в проекте говорилось: "что касается до языков, которые должно употреблять в науках, сие не трудно будет решить, когда примется в разсуждение, что питомцы второго возраста, при вступлении своем в третий, должны довольно разуметь языки: русский, немецкий и французский, чтоб они могли без трудности пользоваться учением, на котором-нибудь из сих языков предлагаемом. Хотя и правда, что, судя по обороту, который уже около 20 лет приняли науки на Севере, благородное Российское юношество не имеет уже столь необходимой нужды во французском языке, какую оно в нем до сих пор имело, однакож правда и то, что сей язык всегда будет нужен для того, кто недоволен будет тем, чтоб только прикоснуться к наукам, приличным его званию, и захочет далее в них проникнуть, а особливо человеку военного звания, в разсуждении фортификации, артиллерии и тактики, необходимо должно разуметь сей язык для чтения авторов, которых Франция в разных сих частях на свет произвела.

Итак невозможно лишить питомцев корпуса столь нужной для них выгоды, которая открывает им путь к полезному чтению. Но поелику корпус знание языков почитает путем, ведущим к желанной цели, а не самою тою целью, до которой человек должен достигнуть: то из сего явствует, что он не намерен держаться той системы, которая в некоторых местах принята, т. е., чтоб воспитание молодого человека зависело единственно от знания французскаго языка; а тот только почтется нужным языком, который более известен учителю и на котором он с успехом может изъясняться. Для отвращения неудобства, которое может случиться от сего расположения, т. е., что молодой человек, ^слушая какую-нибудь часть науки на чужестранном языке, а другую на своем природном, не в состоянии будет привыкнуть к техническим терминам, разным образом на разных языках употребляемым, должно завесть книги письменныя на Российском языке, которые бы способствовали ему в учении. Офицеры и надзиратёли должны приучать молодых людей к чтению чужестранных авторов, смотря по классам, в которых они учатся, и стараться оное сделать для них приятным и полезным; чрез таковое соединение языков будущий воин в состоянии будет в самом источнике почерпнуть знания, нужныя для слуг своему отечеству". Это место заслуживает внимания, так как показывает, что Меллисино не разделял общего в то время увлечения французским языком.

 

Относительно преподавания Меллисино вообще высказывал такие принципы: "в таких летах, когда силы ума ограничены, а память может быть с успехом изощрена, за лучшее почтено занять разум воспитанников предметами, соразмерными слабостям молодости, нежели такими, которые уже отчасти зрелому приличны... Намерение сего учреждения в том состоит, чтоб понятие учащихся по степеням приближалось к совершенству; от начальных оснований приступят они к изучению языков, а потом к истинному познанию всех вещей; наконец можно приметить, что классы, по сему образцу учрежденные, имеют столь тесной союз между собою и столь много сопряжены взаимным друг к другу отношением, что в них все то, на чем основывается будущее состояние молодых людей, наперед просто будет изображено, потом выработано и наконец приведено в совершенство". Практический смысл Меллисино предостерег его от крайностей системы Бецкого.

3-й возраст был посвящен специально на то, чтобы окончившие корпус выходили хорошими артиллеристами и инженерами. Распределение предметов преподавания по возрастам и классам приводится ниже в особой табели, которая была приложена к проекту Меллисино.

В правилах для выбора учителей упоминалось, между прочим, чтобы "не принимать таких учителей, которые или от привычки, или от природы имеют в себе нечто странное или смешное, чтоб тем не унизить важности учительской, и чтоб по причине недостатков учащаго не подать случая презирать и самое ученье".

Особенно не советовал Меллисино скупиться на жалованье преподавателям. "Дабы избежать всякаго сомнения в разсуждении учителей, не должно всякаго принимать, кто первой себя представит и предложит труды свои за весьма малую цену, боясь, чтобы казне не нанесть чувствительнаго убытка; милосердие Августейшей Монархини такую бережливость может сделать вовсе безполезною и корпус избавит от сее сожаления достойной крайности, чтоб сбирать по улицам корыстолюбивыя души, которые, будучи угнетаемы или бедностию или уверены о своем незнании, продают свои труды за такую цену, которую иногда и слуга, хотя мало порядочный, принять отречется; тогда можно будет иметь учителей, по всей строгости достойных сего названия, людей отличных дарованиями, непорочных нравов, которые за приличное их трудам жалованье с успехом употребят способности своего разума к воспитанию тех, которые вверяются их попечению". Учителя, которые прослужили 12 лет с отменным прилежанием, обеспечивались пенсией, не свыше получаемого ими содержания; для этого корпус должен был ежегодно отдавать В банк по 300 рублей на проценты.

 

Меллисино обращал большое внимание и на воспитание: "Со всяким рачением надлежит надзирать над всеми делами воспитанников, ибо опытами известно, что молодой человек, не видя средства без наказания, вдаться в какие-либо безпорядки, нечувствительно привыкнет к благопристойности. Наипаче будет приложено старание полезным и приятным упражнением удерживать их от всяких непристойностей; ибо весьма справедливо, что молодой человек, провождающгй время свое в праздности, гораздо меньше достоин осуждения, нежели ментор его, который не разумеет обратит его способностей к предметам достойным внимания. Наконец корпус за долг почтет возбудить в кадетах чувства чести пристойным образом, дав им ощутительно знать, что добрые нравы награждаются почтением; развратные же, напротив, стыд и безчестие влекут повсюду за собою".

Для поощрения отличнейших воспитанников, им предоставляется свободный вход к директору, к полковнику и к майору.

Присмотр за кадетами вверялся ротным офицерам и репетиторам (надзирателям), которые должны были в не учебное время повторять с кадетами уроки, приучать их к чтению, в то же время стараясь проникнуть в их склонности, и доносить каждую неделю инспектору классов об их успехах. Как офицеры, так и репетиторы должны были жить вместе с кадетами и иметь общий с ними стол (Впоследствии жили с кадетами только репетиторы).

 

Императрица повелела Меллисино препроводить этот проект на заключение действовавшей тогда Комиссии о народных училищах. Важнейшие замечания последней были следующие:

"Для приема в корпус лет не предписывать и принимать как больше, так и меньше 10 лет, лишь бы ищущие (поступления в корпус) предписанныя знания, понятность и остроту имели... Возрасты первой и второй от третьяго отделить совсем; третий - же возраст оставить на расположение учения, какое ныне наблюдается.

Для большаго распространения наук артиллерийской и инженерной, не безполезно б было дозволить ходить в классы, сверх содержимых на казенном иждивении, другим благородным детям, которые преподаваемыми в сем корпусе науками пожелают пользоваться, а особливо в третьем классе; чего ради, по окончании ученья, доставлять им также, по удостоинству их успехам, такия выгоды, какими пользуются обучающиеся тут на казенном иждивении"

Учебные предметы положено было ввести согласно табели, представленной Меллисино.

Как комиссия, так и Меллисино, рекомендовали уничтожить при корпусе Школу художеств, мотивируя так: "цель Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса состоит в том, чтобы в нем преподавалися наипаче науки математическия, а не художественныя и рукодельническия; а хотя есть некоторые мастерства, действительно к артиллерии принадлежащия, но сии при оной в особых мастеровых палатах отправляются, то и можно кадетам посещать оныя вне учебных часов, и присматриваться, как то или другое, что видели они на теории, делается на практике, каким приемам и какими инструментами, дабы все то со временем они или умели сделать сами, или чрез других под своим присмотром".

Но Императрица не изъявила согласия на уничтожение Школы Художеств, предписав: "сие заведение, от которого, и для кадетского корпуса, и для многих других частей немалая польза заимствована быть может, распространять и в лучшее состояние приводить“.

С изменениями, внесенными Комиссией, проект Меллисино был представлен Императрице, 21-го февраля 1784 г. Государыня дала следующий указ на имя Меллисино:

"по разсмотрении представленнаго вами плана, о нужных поправлениях относительно Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса и мнения о том Комиссии об установлении народных училищ, при сем посылаемых, повелеваем: штат и положение онаго корпуса сочиня Нам представить, имея за непременныя правила:

Первое, чтоб учение и порядок преподавания онаго заимствован был из мнения Комиссии об установлении народных училищ: поелику удобность и польза сего порядка самыми опытами уже доказана.

Второе, чтоб Артиллерийской и Инженерной кадетской корпус состоял до указа Нашего в трех ротах кадет, или до 400 человек в пособие дворянству Нашему, для обучения юношества их.

Третие, чтоб заведенная при оном рота для солдатских детей, где учреждена Школа художеств и рукоделий, соблюдена была...

Как скоро помянутые штат и положение с прочими представлениями, кои вы для произведения того в действо учините, Нам поданы будут: Мы, по разсмотрении оных, снабдим вас дальнейшими Нашими повелениями; а между тем желаем, чтоб и в нынешнем состоянии корпуса, вам ввереннаго, введен был в оном порядок учения, по наставлениям Комиссии о народных училищах употребляемый, в чем та комиссия, по требованию вашему, не преминет вам подать надобную помощь и руководство".

 

Вследствие этого указа, Меллисино представил Государыне новый проект штатов, который был утвержден 22-го мая того же года.

На все содержание корпуса, было положено 104,566 р. копейки. Для того, чтобы понять истинное значение этой цифры, нужно принять во внимание отношение тогдашнего рубля к нынешнему. Проф. Ключевский принял ее равной 9, упустив правда из виду падение цены серебра во второй половине прошедшего столетия. По мнению проф. Кауфмана, тогдашняя ценность рубля превосходила не менее, как в 6 раз нынешнюю.

Сверх того, было пожаловано единовременно 11600 руб. на постройку манежа, на покупку верховых лошадей, мастерских инструментов и проч.

По новому штату число воспитанников увеличено до 393, и они разделены на три роты.

В каждой роте положены были 1 капитан, 2 поручика, 2 подпоручика, 2 штык-юнкера; 3 сержанта, 1 подпрапорщик, 1 фурьер, 6 капралов и 120 кадет.

Штаб корпуса составляли: директор, подполковник, майор, адъютант и пр.

Для преподавания были определены: инспектор классов (Здесь впервые вводится в штат должность инспектора классов, необходимость в котором сознавалась еще первым директором корпуса, Мордвиновым), 9 репетиторов, иеромонах, иеродиакон (сверх священника, определенного для богослужения), лютеранский пастор и 48 учителей наук, языков и искусств).

На стол полагалось вместо прежних 12 к. - 15 к. в день.

Таким образом, при третьем своем директоре, корпус завершил свою организацию.

 

В Школе художеств, названной Солдатскою ротою, положено было: 3 обер-офицера, 100 мушкетер с унтер-офицерами и 50 мастеровых. Мушкетер, сверх прежних наук, определено было учить немецкому языку, а для художников увеличено число ремесел, и для этого определены мастера: литейного дела, инструментальный, чеканного дела, резной на дереве и камне, столярный, лафетный, токарный, машинный, паяльный и шорный. На стол мушкетерам и мастеровым давалось по 7 копеек в день, а на все годичное содержание Солдатской роты: 17,160 рублей 77 копеек.

 

В образе преподавания корпусу повелено было руководствоваться изданной Комиссией о народных училищах книгой: "Руководство учителям первого и второго класса народных училищ Российской Империи, изданное по Высочайшему повелению царствующие Императрицы Екатерины Вторыя. В Санктпетербурге 1783 г.“ Книга эта была составлена председателем Комиссии Янковичем ди Мириево, который для этого предварительно собрал и перевел на русский язык иностранные уставы и инструкции учителям народных училищ. Книга эта не представляет собой сухой инструкции, а является настоящим официальным учебником педагогики, где изложены теории воспитания и методы преподавания.

Вот, напр., метод преподавания русской азбуки:

"В российских книгах употребительны две печати, а именно: церковная и гражданская. Знание как той, так и другой, равно всякому необходимо, и потому обучать должно обеим вместе. Но как в учении начинать должно всегда с самого легкого, а печать гражданская имеет перед церковною то преимущество, что она как в чтении и складах легче, так и в азбуке простее и короче, то и должно начинать всегда с печати гражданской“ (стр. 29).

"Сие познание букв можно всего легче преподать детям чрез написывание на черной доске мелом, сперва различных тех черточек, из коих оне состоят, а потом и самих букв в такой величине, чтобы черты и части букв представлялися взору ясно. Буквы на доске писать должно не обыкновенным азбучным порядком, но так, как оне одна за другой следуют, и как показано в приложенной здесь таблице гражданской азбукиВ этой таблице, буквы были подобраны по сходству начертаний, напр.: "если делается, например, из буквы Г буква П, то сказать и показать ученикам должно, что тут делается, только подлиннее верхняя коротенькая черта буквы Г“ (стр. 34).

Буква П в таблице стояла после буквы Г. Точно также в этой книге изложен метод преподавания арифметики (стр. 69-78).

 

Наконец, в ней говорится о звании, качестве и поведении учителя. Тут даются наставления, как поступать с учениками, сообразно с различными их характерами и способностями (стр. 78-94).

"Каждый учитель обязан иметь и вести список детям, к учению приспевшим, книгу свойств учеников, у него обучающихся, и снимок прилежанию, по данному образцу" (стр. 96).

"При всех учениках, а особливо больших, стараться учителя должны более о образовании и изощрении разума их, нежели о наполнении и упражнении памяти, начинать всегда с легкаго и идти потом к трудному “ (стр. 97).

"Каждый учитель должен каждый год говеть вместе с учениками своими, для добраго примера, и именно на страстной неделе" (стр. 98).

"Запрещаются все телесныя наказания, какого-бы рода они ни были, например:

а) ремни, палки, плети, линейки и розги,

б) пощечины, толчки и кулаки,

в) драние за волосы, ставление на колени и драние за уши,

г) все посрамления и честь трогающия устыжения, как-то: уши ослиныя, и название скотины, осла и тому подобное “ (стр. 106).

Часы ученья, исключая среды и субботы после обеда, когда не полагалось уроков, назначены были зимою до обеда от 8-ми до 11-ти, а летом от 7-ми до 10-ти часов, после же обеда, зимою от 2-х до 5-ти, а летом от 3-х до 6-ти (стр. 108).

Открытыя испытания бывали по дважды в год, а именно: пред Пасхою, и в последних месяцах октября (стр, 112).

К этому распределению времени и занятий должен был теперь приспособляться кадетский корпус. Согласно замечанию Комиссии, первые два возраста были совершенно отделены от третьего, и преподавание в них велось по образцу учрежденных в то время нормальных народных училищ.

Особенное внимание было обращено на экзамены кадет. Экзамены были публичные и частные. На частных присутствовали директор и чины корпуса, а на публичных члены Военной коллегии, артиллерийские и инженерные штаб-офицеры и генералы и члены Комиссии о народных училищах. Хорошо окончившие воспитанники выпускались в артиллерию и инженеры офицерами, остальные же в армию подпоручиками и прапорщиками, а также артиллерии сержантами или инженерными кондукторами.

Наградная медаль для кадет Артиллерийского и Инженерного корпуса (с 1783 по 1796 г.)

В самом корпусе, директор производил воспитанников в чины от капрала до сержанта, и кроме того, наиболее преуспевавшим кадетам давались, в награду, серебряные, вызолоченные медали, на одной стороне которых находился вензель Императрицы Екатерины II, а на другой - надпись: "за прилежность и хорошее поведение"; медаль эта носилась на серебряной, вызолоченной, цепочке, в петлице. Наличное число кадет, имевших медали, никогда не превосходило двенадцати.

В 1789 г., устав о медали был напечатан даже особой книжкой, под заглавием: "О преимуществах в получении медали за прилежание и доброе поведение. В С.-Петербурге, 1789 г.". По этой книжке, награжденные медалями имели многие преимущества перед другими воспитанниками, они обедали за отдельным столом, им позволялось в свободное время, без приглашения, бывать у директора и штаб-офицеров корпуса; они могли уходить со двора без свидетельства о прилежании и поведении, необходимого для других кадет; при встрече с ними, другие кадеты должны были отдавать им честь, снимая шляпы; наконец, медаль, при выпуске из корпуса, вносилась им в формулярный список.

22 мая 1784 г. - день утверждения проекта Меллисино, сделался корпусным праздником. В этот день ежегодно бывал молебен и раздавались медали.

 

Новый штат не мог сразу пройти в жизнь. Прежде всего для такого значительного числа кадет не хватало места в помещениях, которое вообще было крайне неудовлетворительно, на что указывает множество документов. Так, напр., в одном из доношений корпуса, графу Орлову, сказано: "Усмотрено оною (корпусною) канцеляриею, что в кадетских классах и каморах положенные на брусьях потолочные доски из пазов вышли, так что и быть в оных опасно; к прибиванию ж оных к брусьям потребно досок, длиною трех сажен, толщиною трех дюймов, пятьдесят шесть, гвоздей осьми дюймовых пятьсот шестьдесят".

В другом документе говорится, что, вследствие лопнувшей трубы, от вони невозможно оставаться в камерах для кадет.

 

Меллисино стал хлопотать об увеличении и улучшении помещения. Вследствие этого Императрица разрешила ему (указ от 17-го октября 1784 г.) нанять или купить соседние с корпусом частные дома, употребляя на это сумму, оставшуюся от неполного комплекта кадет, а в следующем году (указом на имя генерал - прокурора князя Вяземского от 10 июня 1785 г. пожаловала 9268 р. на постройку новых деревянных флигелей для солдатской и двух кадетских рот. К 1786 г. эти постройки были готовы. В следующем году Государыне угодно было повелеть, чтобы на корпус ежегодно отпускалось сверх штатной суммы, 10380 р., да сверх того, отпускать ежегодно же на одежду кадет 2394 р., которая по штату полагалась на два года. Эти новые милости Государыни дали Меллисино возможность сделать много полезных улучшений, в вверенном ему корпусе.

Была увеличена библиотека корпуса; куплены физические инструменты; устроены кабинет естественной истории и артиллерийская лаборатория.

Заведены были орудия для практических упражнений кадет; для стрельбы они ходили на Выборгскую сторону, на артиллерийское лагерное место.

Всех кадет предписано было учить плавать, а тем, которые выказывали наклонность к морской службе, преподавались еще науки, необходимые для моряков, как-то: кораблестроение, астрономия и так далее, так как с 1786 года, несколько лет из корпуса кадеты выпускались офицерами в морскую артиллерию и гребной флот.

Как скоро помещение позволило, в корпус стали приниматься своекоштные воспитанники, с платою по двести рублей в год. Деньги за некоторых из них вносились из Кабинета Ея Величества.

Хотя по штату и уставу корпуса положено было в нем только три роты, но впоследствии гренадеры, которые избирались преимущественно по успехам в строевой службе, составили особенную команду, почти равную числом прочим ротам, а позже была составлена из малолетних кадет егерская команда, которая не имела особенных офицеров, но состояла в ведении корпусного майора. Тогда же для надзора за младшими воспитанниками назначена была дама. В этом опять сказалось влияние Бецкого, который постоянно проводил мысль о необходимости женского элемента при воспитании малолетних.

Между тем, были определены в корпус офицеры и другие чиновники, положенные по новому штату. Еще в 1783 году был утвержден в должности инспектора классов, саксонский уроженец, профессор Иван Васильевич Вебер, бывший до того времени учителем в немецкой Петропавловской школе, в С.-Петербурге.

 

В 1785 году корпус был уже разделен на три роты, и перед выступлением в лагерь (23-го июня) были освящены три пожалованные корпусу знамени. Знамена эти были гродетуровыя, одно белое и два голубые, с изображением, посредине, черного двуглавого орла, у которого, на груди, находился красный, золотом обведенный, щит, с изображением Св. Георгия Победоносца, а около боковых и нижней сторон щита - золотая, с голубым, цепь ордена Св. Андрее Первозванного. Края полотнища, каждый в 2 аршина и 2 вертка, были обшиты с трех сторон золотою бахромою, а вдоль древка золотою тесьмою. На древках копья были чеканенные, позолоченные, с вензелевым именем Императрицы, и к ним привязаны по две золотые кисти, на золотых же шнурках. Чехлы на знаменах были алые суконные, с черною, вверху и внизу, плисовою опушкою, обшитою золотым с городками позументом.

В 1796 году было вновь сделано 4 знамени (1 белое и 3 голубые), точно таких, как прежние. Все эти знамена, в 1806 году, были сданы в арсенал Цесаревича, Великого Князя Константина Павловича, а в 1832 году одно из них возвращено корпусу, для хранения, по Высочайшему повелению, в корпусной церкви.

 

В том же, 1785 году, розданы в первый раз, положенные, по уставу, в награду отличнейшим кадетам медали.

Раздача медалей в 1787 г. происходила с особенным торжеством. Артиллерийский и Инженерный корпус, при этом случае, удостоился посещения Августейших внуков Монархини, юных Великих Князей Александра Павловича и Константина Павловича. "Сего августа 19 числа",- говорится в "Санкт-Петербургских академических ведомостях - "в четыре часа по полудни, Их Императорския Высочества, Государи Великие Князья Александр Павлович и Константин Павлович, благоволили удостоить всемилостивейшим своим посещением лагерь Артиллерийского и Инженерного Шляхетскаго кадетского корпуса, в котором, в присутствии Их Императорских Высочеств, дан был последний смотр и сперва производились разныя военныя эволюции, а потом, в построенном карре, отличившимся успехами в науках и поведением, сержанту Петру Ставицкому и капралу Петру Стахиеву, в исполнение Высочайшаго Монаршаго учреждения, в награждение даны медали, которые, по прошению директора, сами Их Императорския Высочества вручить им удостоили, при производстве пушечной пальбы и игрании на трубах и литаврах, и тем изъявив милостивое корпусу внимание, в шестом часу отбыть изволили".

 

Нельзя не отметить, что в этом году окончил корпус будущий реформатор русской артиллерии А. А. Аракчеев, впоследствии граф. Мрачно и неприглядно было детство этого замечательного человека, который впоследствии всегда отличался крутым и суровым нравом. Отец его, Нижегородский помещик, обладал самыми скудными средствами для воспитания сына. Сын сам впоследствии говорил: "за мое воспитание батюшка дал четыре рубля".

Аракчеев впоследствии так рассказывал о своем поступлении в корпус. Когда ему шел 11-й год, к соседнему помещику, отставному прапорщику Корсакову, приехали в отпуск два его сына, кадеты Артиллерийского и Инженерного Шляхетного корпуса. Аракчеев познакомился с ними и "не мог наслушаться их разсказов о лагере, ученьях, стрельбе из пушек. Особенно поразили меня, - признавался впоследствии сам Аракчеев, - их красные мундиры с черными бархатными лацканами. Мне казались они какими-то особенными, высшими существами. Я не отходил от них ни на шаг". Вернувшись домой, он был, по его выражению, все время "в лихорадке" и, бросившись на колени перед отцом, просил отдать его в корпус. Согласие последовало, но прошло два года, прежде чем оно осуществилось. Только в январе 1783 года "на долгих" отец с сыном и слугой отправились в столицу. Прибыв в С.-Петербург и наняв на Ямской, на постоялом дворе, угол за перегородкой, Аракчеевы 10 дней непрерывно ходили в канцелярию Артиллерийского и Инженерного Шляхетного корпуса, пока, наконец, добились, что 28 января 1783 г. прошение их было принято. Затем началось ожидание "резолюции". Месяцы шли один за другим, наступил, наконец, и июль, между тем положение Аракчеевых становилось день ото дня все тяжелее, небольшие средства их быстро иссякали. Они жили впроголодь, продали постепенно всю свою зимнюю одежду и, наконец, нужда заставила их принять даже милостыню, которую им подал, в одну из суббот, в числе прочих бедных, С.-Петербургский митрополит Гавриил. Аракчеев впоследствии рассказывал, что когда отец его "поднес полученный им рубль к глазам", то "сжал его и горько заплакал", и что сам он также не выдержал и заплакал.

18 июля 1783 г. Аракчеевы издержали все, до последнего гроша, и на другой день, голодные, снова явились за справкою в корпус. Отчаяние придало сыну столько храбрости, что он, совершенно неожиданно для отца, увидев генерала Меллисино, подошел к нему и, рыдая, сказал: "Ваше Превосходительство, примите меня в кадеты... нам придется умереть с голоду... мы ждать более не можем... вечно буду вам благодарен и буду за вас Богу молиться"... Рыдания мальчика остановили директора, который, выслушав отца, тут же написал записку в канцелярию корпуса о зачислении Алексее Аракчеева в кадеты. День 19 июля был для Аракчеева счастливым днем, несмотря на то, что с утра он ничего не ел и что отцу не на что было поставить в церкви свечку, почему "Бога благодарили земными поклонами". "Этот урок бедности и беспомощного состояния", по собственному признанию Аракчеева, сильно на него подействовал, почему он впоследствии строго требовал, чтобы "резолюции" по просьбам исходили без задержки...

В корпусе Аракчеев быстро выдвинулся в ряды лучших кадет и через 7 месяцев был переведен "в верхние классы" и затем, в течение 1784 г., был произведен: 9 февраля в капралы, 21 апреля в фурьеры и 27 сентября в сержанты. Благодаря тому, что в родительском доме Аракчеев получил прочные основы воспитания, он быстро стал образцовым кадетом, и ему уже в эти годы стали поручать обучение слабых по фронту и по наукам товарищей. В августе 1786 г. сержант Аракчеев был награжден "за прилежность и благонравие" медалью, а 17 сентября 1787 г. произведен в поручики армии, но с оставлением при корпусе репетитором и учителем арифметики и геометрии, а потом и артиллерии. Кроме того Аракчееву было поручено заведывание корпусною библиотекою, которая по подбору специальных книг считалась одною из лучших. Библиотекарская деятельность, можно думать, развила в Аракчееве весьма определенно выразившуюся впоследствии любовь к книгам и зародила в нем мысль создать свою библиотеку. В 1789 г. он был переименован в подпоручики артиллерии, а вслед затем, поступив в число ротных офицеров, назначен командиром гренадерской команды, образованной в корпусе из лучших фронтовиков.

Будучи в 1792 г. откомандирован от корпуса, Аракчеев в том же году был назначен командиром артиллерийской Его Императорского Высочества Наследника Павла Петровича команды (в Гатчине), но состоял еще в списках корпусных учителей, даже по производстве в генерал-майоры, в 1796 г.

Аракчеев всегда с благоговением чтил память Меллисино и воздвиг ему впоследствии, в своем имении, в Грузине, памятник.

Прекрасное отношение Меллисино к его питомцам лучше всего рисуют его письма к будущему государственному деятелю. Они исполнены необычайной, истинно-отеческой заботливости. По окончании корпуса Аракчеев продолжал теоретически и практически заниматься артиллерией. Меллисино всячески ободрял его и для того, чтобы дать досуг своему способному питомцу, не стеснял его несением служебных обязанностей.

Вот одно из писем Меллисино к Аракчееву, относящееся к этому времени: "искреннейшее и чистейшее удовольствие, без сомнения, ощущает нежный отец, видя процветающих детей своих. Так как я питаю к вам чувства отца, то я вне себя от восхищения, любезный друг мой, что могу оказать оныя на деле. Последний экзамен и отношения офицеров ваших оправдывают те надежды, кои я имел о вас. Я видел, что вы всегда были заняты тою целию, которой вы должны достичь, и что употребили всевозможныя старания, дабы к оной приблизиться. Заметил также, что, чувствуя всю важность того благороднаго звания, призывающаго вас на поле славы, вы так проникли в чувства чести и покорности, коих оно требует от вас, что познакомились с науками, ему необходимыми. К сим важным причинам ободрения я охотно прибавляю еще и благодарность. Я уговорил вас вступить в корпус; вы знаете, сколь благоденствие ваше и будущее счастие близки моему сердцу, вам известна моя к вам дружба и отеческия попечения. Сердце, каково ваше, конечно, чувствует всю цену онаго; сему-то достойному чувству благородной души приписываю я благородное соревнование, господствующее между вашими товарищами, и которое побуждает вас стремиться ко всему тому, что мне может быть приятно. В знак моего одобрения и той выгодной мысли, которую я имею о вас, я открою вам, любезный друг мой, открою вещь неоцененную, потеря коей невозвратна. Она состоит в употреблении вашего времени. С сегодняшняго дня вы властны посещать классы или заниматься у себя,  вы сами себе составите план наук и будете одной совести вашей отдавать в оном отчет. Вы чувствуете всю важность сего отличия и сей свободы, кою я вам доставлю; для многих других сие бы послужило смертельным ядом, которое бы отняло всю деетельность; для вас же сие послужит новым поощрением, и доброе мое мнение о вас скоро совершенно оправдается. И так, продолжайте любезный друг мой, продолжайте идти по стезям наук и чести; обдумайте все то, что некогда отечество может потребовать от вас, и все, что ожидают от вас наставники и начальники ваши. Если вы некогда будете счастливы от своего прилежания, то вспомните мои советы и старания, и тогда, когда меня не будет, я желаю, дабы память моя, всегда искренняя о вас, воспоминала меня вам. С истинным почтением есмь ваш верный друг...".

Это письмо нарочно приведено целиком, так как оно чрезвычайно интересно для характеристики как автора его, так и адресата. Оно служит опровержением распространенных известий о круглом невежестве Аракчеева.

Точно также хорошо учились в корпусе и братья Аракчеева. Несмотря на очень чувствительную тогда разницу в общественном положении, Меллисино удостаивал их отца таких писем:

"Милостивой государь мой Андрей Андреевич! Почтеннейшее письмо ваше я с удовольствием моим получил, на которое вам донести имею, что дети ваши, находящияся у меня в корпусе, добрым своим поведением и рачительным службы исполнением справедливо делают себе похвалу, корпусу - честь, мне и вам - удовольствие. Я и впредь того надеюсь, что они себя будут весть усердно, честно и порядочно. Пребуду с моим к вам почтением ваш, милостиваго государя моего, покорнеший слуга..." (17 октября 1791 г.).