Глава XIII.

(1849-1855 гг.).

Назначение Главным Начальником военно-учебных заведений Е. И. В. Наследника Цесаревича и Великого Князя Александра Николаевича. - Наименование Гренадерской роты навсегда Гренадерской ротой Е. И. В. Великого Князя Михаила Павловича. - Непорядки в хозяйстве и управлении корпусом за последние годы директорства А. И. Бибикова. - Новый директор, Свиты Е. И. В. генерал-майор Д. В. Путята. - Порядки корпуса при нем. - Неудовлетворительное состояние учебной части. - Наведение в Неранжированных ротах детских ружей и другие распоряжения Августейшего Главного Начальника. - Учреждение третьих специальных классов. - Новые правила для производства кадет в разные звания.- Проведение в воспитание гуманных начал. - Нахождение в строю 2-го корпуса Е. И. В. князя Николая Максимилиановича. - Кончина Императора Николая Павловича. - Перемены в форме обмундирования офицеров и кадет корпуса.

 

Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич и Великий Князь АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ,

в бытность Главным Начальником военно-учебных заведений. (Дар корпусу от академика живописи Ф. И. Будкина в 1850 г.).

Высочайшим приказом 19 сентября 1849 г. Император Николай Павлович соизволил назначить Главным Начальником военно-учебных заведений Его Императорское Высочество Наследника Цесаревича и Великого Князя Александра Николаевича.

Приказ о новой Монаршей милости был прочитан в церкви корпуса с совершением благодарственного молебствия и с коленопреклонением. На другой день был прочитан, в церкви же, приказ Августейшего Главного Начальника, Наследника Цесаревича:

"Высочайшим приказом сего 19-го сентября Государь Император соизволил Всемилостивейше назначить меня Главным Начальником военно-учебных заведений.

Вменяю себе в честь начальствовать заведениями, процветшими под отеческим попечением Великого Князя Михаила Павловича, моего незабвеннаго предместника, моего руководителя и друга.

Принадлежать военно-учебным заведениям тем еще для меня отраднее, что в рядах их я начал мою службу.

Главнейшею целью всех моих забот в этой новой, драгоценной для сердца моего, должности будет: сберечь все сделанное трудами и любовию Его Высочества ко благу заведений и сохранить заведения в том же превосходном состоянии, в каком они, отцом их и благодетелем, оставлены мне, как бы в залог его ко мне дружбы и милостей.

Я уверен, что все чины военно-учебных заведений свято сохранят в душе своей благодарную память о почившем и также свято будут исполнять все благотворныя указания его, как исполняли их при нем.

Надеюсь, что и воспитанники, не только в заведении, но и за его порогом, будут стараться, и службою и всею своею жизнию, отплатить своему почившему отцу за неограниченную его к ним любовь“.

По повелению Наследника Цесаревича, приказ этот был прочитан в сборе всех воспитателей и воспитанников, после чего была совершена панихида "о упокоении великой души Благодетеля военно-учебных заведений".

В тот же день, 20-го сентября, новый Августейший Главный Начальник вступил в исправление своей должности.

В знаменательном для корпуса Высочайшем приказе, отданном еще накануне (19 сентября) по военно-учебным заведениям, говорилось:

"В воздаяние вечной благодарности за отеческия попечения об устройстве военно-учебных заведений покойнаго их Главного Начальника, Его Высочества Великого Князя Михаила Павловича, повелеваем: Гренадерской роте 2-го кадетского корпуса сохранить навсегда название роты покойнаго Шефа своего, именуясь Гренадерскою ротою Его Императорскаго Высочества Великого Князя Михаила Павловича.

Да будет память его, - говорилось в заключение приказа: - жива в сердцах каждаго из его подчиненных, и руководством всем, как служить Богу и Государю верой и правдой “.

Этот Высочайший приказ прочитан был во 2-м кадетском корпусе 28 сентября в общем сборе кадет, находившихся в строю, в полной парадной форме, при знамени с отданием чести, в присутствии Наследника Цесаревича, осчастливившего корпус своим посещением, после чего все кадеты и чины корпуса собрались в корпусной церкви, где, также в присутствии Его Императорского Высочества, отслужена была панихида о упокоении души в Бозе почившего Шефа корпуса, Великого Князя Михаила Павловича.

Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич, по случаю вступления в должность Главного Начальника военно-учебных заведений, 21 сентября, в 10 час. утра, изволил принимать всех гг. членов Совета, Штаб в полном составе, директоров и всех вообще офицеров (кроме должностных), а также преподавателей и прочих чиновников находящихся в столице военно-учебных заведений, для чего упомянутым лицам было предписано собраться к 9¾ час. утра, в полной парадной форме, в Зимний дворец, в Белое зало, на половине Его Высочества.

Все чины 2-го кадетского корпуса первыми выразили желание приобрести, по подписке, бронзовый бюст почившего Августейшего Главного Начальника и Шефа корпуса, на что и было получено соизволение Наследника Цесаревича.

Впоследствии, по единодушной просьбе всех чинов военно-учебных заведений, по ходатайству Наследника Цесаревича, последовало Высочайшее соизволение: "выставить в каждом заведении бюст их Благодетеля, в Возе почившего Государя Великого Князя Михаила Павловича в воспоминание великих его к заведениям милостей“.

Бюст Его Высочества (в мундире 2-го кадетского корпуса), прекрасно исполненный академиком Витали и отлитый из бронзы академиком бароном Клодтом, был помещен в корпусе, в Столовом зале, на пьедестале из искусственного мрамора, окруженном металлическою решеткою; на пьедестале сделана надпись накладными бронзовыми литерами: "Благодетелю'“, и помещена бронзовая доска, на которой начертано приведенное выше "Прощание Его Императорского Высочества с Его детьми военно-учебных заведений". Доска, находящаяся в корпусе, есть одно из повторений, сделанных гальваническим способом академиком Якоби с гравированной на такой же доске надписи (Э. Нобель, на заводе которого изготовлялась металлическая решетка, окружающая бюст, письмом от 25 января 1851 г. на имя директора корпуса, просил разрешения принести эту решетку в дар корпусу „в знак искреннейшей признательности покойному Великому Князю Михаилу Павловичу. Изготовление самого бюста стоило 1025 руб.).

По экземпляру "Прощания“ Наследник Цесаревич повелел раздать всем кадетам, а на будущее время выдавать каждому из воспитанников, выпускаемых в офицеры, при торжестве принесения ими присяги.

Военно-учебные заведения испрашивали дозволения поднести по экземпляру бюста Великого Князя Михаила Павловича Государю Императору, Наследнику Цесаревичу и Их Императорским Высочествам Супруге почившего Великого Князя, Великой Княгине Елене Павловне, и его дочери, Великой Княжне Екатерине Михайловне, на что и последовало Высочайшее соизволение. В благодарственном письме Великой Княгини Елены Павловны к Государю Наследнику Цесаревичу (от  1 декабря 1850 г.) между прочим говорилось, что поднесенный бюст Великого Князя Михаила Павловича принят Их Императорскими Высочествами, как "драгоценный и утешительный залог, что память Государя Великого Князя неизгладима в тех, к кому сам он был привязан душою“.

 

Еще 14 сентября 1849 г. памятный корпусу своею добротою директор, генерал Бибиков, был назначен состоять по военно-учебным заведениям, а директором 2-го кадетского корпуса назначен бывший адъютант Великого Князя Михаила Павловича, Свиты Его Императорского Величества, генерал-майор Дмитрий Васильевич Путята.

Надо полагать, не одна только доброта, но и недостаток характера и даже беспечность А. И. Бибикова были причиной многих непорядков, обнаружившихся как в ведении хозяйства корпуса, так и вообще во внутреннем управлении заведением за последние годы его директорства. Подробное расследование этих непорядков, еще по воле в Бозе почившего Великого Князя Михаила Павловича, было поручено члену Совета и инспектору военно-учебных заведений, генерал-лейтенанту Анненкову. Расследованием обнаружены были следующие упущения: корпус, сверх долгов за прежние годы, в 1848 г. сделал новый долг в 7,308 р., который кроме того не был показан в представленном отчете за означенный год, при чем передержка эта произошла по вине Хозяйственного комитета. Оказалось, что заседания этого комитета не были регулярны, происходили нередко без участия директора корпуса или других членов, журналы комитета составлялись иногда даже без предварительных суждений, расходы производились по предписаниям директора и уже после того вносились в журналы Хозяйственного комитета и проч.

Далее выяснилось, что порции кадетского стола отпускались лицам, или вовсе не имевшим на это права, или в большем количестве, при чем, по распоряжению директора корпуса, эконому отпускалась на стол сумма на 600 человек ежедневно, тогда как в течение всего 1848 г. полного комплекта кадет не было, отчего должна была произойти значительная экономия. Цены на некоторые продукты при хозяйственных закупках были выше, чем в других корпусах. Обнаружилось также, что расходы производились на предметы, без которых можно было обойтись, а директором корпуса между прочим были произведены неправильные расходы по содержанию его конюшни и по найму дач директору и батальонному командиру (в Петергофе). В общем долги корпуса произошли от нераспорядительности и беспорядков в хозяйстве, вследствие чего некоторые расходы 1849 г. были отложены в ущерб хозяйства следующего года.

Что касается внутреннего управления корпусом, генерал-лейтенант Анненков отозвался, что "в Воспитательных Комитетах иногда не бывало директора и что в нравственности воспитанников хотя нет особо дурной наклонности, но в кадетах старшаго возраста заметна некоторая самонадеенность, вследствие чего, несмотря на ласковое с ними обращение начальников, встречаются случаи неповиновения их учителям и даже офицерам, и в течение трех последних лет обнаруживались умышленные безпорядки массами, и вообще влияние на кадет начальников и самого директора корпуса слабо и состояние дисциплины неудовлетворительно... За безпорядки, хотя и строго взыскивалось, но взыскания эти не имели нравственнаго действия по равнодушию директора, обнаруживаемому в этих случаях пред кадетами".

За указанные упущения Великий Князь Михаил Павлович сделал строжайший выговор генерал-лейтенанту Бибикову и всем членам как Хозяйственного, так и Воспитательного комитетов корпуса, предписав принять все меры, чтобы подобных беспорядков, на будущее время, отнюдь допускаемо не было, в противном же случае генерал-лейтенант Бибиков и оба комитета будут преданы суду и ответственности по всей строгости законов.

Относительно же передержки, Его Императорское Высочество, по милостивому вниманию к генерал-лейтенанту Бибикову, не желая подвергать его последствиям, какие могли бы возникнуть по огласке этого дела, повелел, чтобы генерал Бибиков сумму, составлявшую передержку, представил в Штаб военно-учебных заведений, назначив для этого срок две недели, т. е. до 1 июня 1849 г., с тем, что если, в срок этот, вся сумма не будет внесена, то Его Высочество, к крайнему соболезнованию, вынужден будет дать этому делу официальный ход, и как генерал-лейтенанта Бибикова, так и весь Хозяйственный комитет предать Военному Суду. Впоследствии Великий Князь Михаил Павлович, снисходя на просьбу А. И. Бибикова о рассрочке уплаты передержки, изъявил согласие, чтобы сумма эта была уплачена генералом Бибиковым в три срока.

Первые две тысячи рублей Бибиков представил в Штаб Его Высочества 10 июня 1849 г., но затем, в ноябре того же года, генерал-лейтенант Бибиков, не имея возможности уплатить остальную сумму, испрашивал милостивого соизволения уже нового Августейшего Главного Начальника, Наследника Цесаревича, освободить его от уплаты этой суммы, а также и о возврате ему внесенных им двух тысяч рублей. Его Императорское Высочество, по докладе просьбы генерал-лейтенанта Бибикова, изволил изъявить милостивое соизволение на сложение числящегося на нем взыскания, не возвращая однако внесенных уже им двух тысяч рублей на том основании, что при погашении передержки хозяйство корпуса не могло не быть стеснено, и корпус отказался от постройки некоторых даже нужных вещей.

Дело этим, однако, не кончилось. При приеме корпуса генералом Путятой, оказался еще недостаток в разных съестных припасах у эконома, на сумму 1480 руб., которую генерал-лейтенант Бибиков просил погасить частью из следовавшего ему содержания за сентябрьскую треть 1849 г. И на этот раз просьба генерал-лейтенанта Бибикова, с соизволения Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича, была удовлетворена. Недостающие деньги были пополнены частью причитавшимся генералу Бибикову содержанием его за сентябрьскую треть 1849 г., а частью из ранее внесенных им двух тысяч руб., и затем было предписано выдать ему квитанцию о сдаче корпуса и "дело это считать уже окончательно решенным“.

Вскоре после этого корпусный эконом Шевелев был уволен от службы.

В приказе по корпусу от 2-го октябрях) генерал-лейтенант А. И. Бибиков, судя по приведенным выше фактам человек слабый, но в то же время преисполненный благих намерений, в трогательных выражениях прощался с кадетами:

"Обращаюсь в последний раз с наставлением к вверенным моему попечению воспитанникам. Примите его от начальника, командовавшаго вами в продолжение почти десяти лет, с теплою душою желавшаго вам добра; будьте достойны благодетельнаго попечения о вас Милостиваго Монарха и отеческих забот вашего в Возе почивающаго отца и начальника, продолжайте следовать направлению искренности и благородства чувств. Будьте нелицемерно преданы Богу и твердо возлагайте на Него все ваши благия надежды, после Бога любите всех более Благодетеля вашего, Государя Императора, молите Всевышняго, чтобы Он дал вам силы отблагодарить вашею будущею службою Престолу и Отечеству за назаслуженпыя вами еще благодеения, на вас изливаемыя.- Уважайте и любите своих начальников, ибо безпредельное повиновение и точное исполнение их воли составляет вашу добродетель; вы должны запечатлеть в сердцах своих главнейшую обязанность чинопочитания и повиновения, чем приобретете доверенность начальства, заслужите благодеения нового вашего Августейшего Начальника и оправдаете Высочайшия милости благодетельнаго Монарха, пекущагося о вашем воспитании. Будьте счастливы, друзья мои, примите последнее наставление мое, как залог от душевно любящаго вас".

 

Свиты Его Императорского Величества генерал-майор Путята вступил в управление корпусом 4-го октября 1849 г..

Дмитрий Васильевич Путята 1-й происходил из дворян Смоленской губернии. Восемнадцати лет он окончил Царскосельский Благородный Пансион, откуда был выпущен в 1824 г. прапорщиком в л.-гв. Преображенский полк, с награждением, при выпуске "за весьма хорошее поведение и успехи в науках, с Высочайшего утверждения”, серебряной медалью № 1. Произведенный в подпоручики в 1825 г. и поручики в 1829 г. Д. В. Путята в 1831 г. был назначен адъютантом сперва к генерал-адъютанту князю Щербатову, а в следующем году адъютантом же к генерал-адъютанту Бистрому. В 1838 г., уже в чине капитана, он был назначен адъютантом к Его Императорскому Высочеству, бывшему командиру Отдельного Гвардейского корпуса и Главнокомандующему Гвардейским и Гренадерским корпусами, Великому Князю Михаилу Павловичу. Оставаясь в этой должности, Д. В. в 1841 г. был произведен в полковники, а в 1849 г., за отличие по службе, в генерал-майоры, с оставлением при Его Императорском Высочестве Главнокомандующем и с зачислением по Армии.

 В том же году (14 сентября) он был назначен директором 2-го кадетского корпуса и вслед за этим зачислен в Свиту Его Императорского Величества.

Служа еще в л.-тв. Преображенском полку, Д. В. Путята участвовал в войне с Оттоманскою Портою в 1828 и 1829 гг. и в обложении и взятии крепости Варны.

Затем во время бытности его адъютантом при генерал-адъютанте, генерале-от-инфантерии князе Щербатове, он находился в походе по открытии кампании 1881 г. против Польских мятежников, в составе войск Отдельного Гвардейского корпуса, под личным предводительством Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Павловича. За оказанное в сражении при обороне Желтковской переправы, на р. Нареве, отличие Д. В. был награжден орденом Св. Анны 8-й степени с бантом. Далее он принимал участие в поражении главных неприятельских сил при г. Остроленке и при взятии этого города штурмом. Затем, под предводительством генерал-фельдмаршала князя Варшавского, графа Паскевича-Эриванского, участвовал в сражениях при взятии штурмом передовых укреплений и городового вала г. Варшавы и самого города, за что был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени с бантом. После этого Д. В. находился при блокаде кр. Модлина. По изгнании Польских мятежнических войск в Пруссию и совершенном их обезоружении и покорении Царства Польского Д. В. Путята 2-го ноября 1831 г. вернулся в Россию.

Еще юным подпоручиком, Путята 14-го декабря 1825 г. находился в строю в войсках Гвардейского корпуса, собранных, по Высочайшему повелению, на Дворцовой и Исаакиевской площадях, против мятежников, "по случаю бывшего в тот день в С.-Петербурге происшествия“, при чем в числе прочих удостоился получить Высочайшую признательность, объявленную в Высочайшем приказе 15 декабря того же года, за примерный порядок и усердие, и точность в исполнении своих обязанностей, за что по именному Высочайшему указу, данному 28 марта 1826 г. Правительствующему Сенату, повелено убавить один год из 25-летнего срока, определенного за выслугу ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия.

Из числа поручений по повелениям Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Павловича, по управлению генерал-инспектора инженеров, возлагавшихся на Д. В. Путяту, в его формуляре отмечены командировки в 1839 г. в Варшаву для выбора 60 человек из Саперных батальонов действующей армии на укомплектование Гвардейского Саперного батальона и л.-гв. Конно-Пионерного эскадрона и в 1840 г. в кр. Бобруйск для производства расследования о беспорядках, случившихся во время бала в Бобруйском благородном собрании 1 января 1840 г. Во время пребывания в крепости Бобруйске, по повелению Его Высочества, он осматривал бригадную и батальонные учебная команды для поверки на месте правил одиночного обучения, выправки и обмундирования нижних чинов, а также бригадную и батальонную школы, как по части учебной, так и строевой. В том же году, во время общего набора рекрут по манифесту 6-го июля, он был командирован в г. Минск для выбора рекрут на укомплектование 4-го и 2-го резервного Саперных батальонов действующей армии. В 1847 г. Д. В. Путята был Всемилостивейше пожалован кавалером Ордена Св. Георгия 4-го класса, за выслугу в офицерских чинах 25 лет.

 

Уже состоя директором корпуса, генерал Путята в 1850 г. по Высочайшему повелению исправлял должность Председателя Комитета о возобновлении и исправлении зданий 1-го, 2-го и Павловского кадетских корпусов до упразднения этого комитета в мае 1852 г.

При вступлении генерала Путяты в должность директора, личный состав корпуса был следующий:

инспектор классов, статский советник В. К Ржевский (В.К.Ржевский занял должность инспектора классов в 1848 г,, после состоявшего по артиллерии полковника Я.Ф.Ортенберга. Ранее В.К.Ржевский был инспектором классов в Новгородском графа Аракчеева кадетском корпусе);

батальонный командир, полковник К.X.Курсель,

младший штаб-офицер подполковник А.И.Сивербрик;

командиры рот: Гренадерской капитан В. В. Комаров, 1-й мушкетерской - капитан А. А. Бух, 2-й мушкетерской - капитан И. И. Пальников, 3-й мушкетерской - капитан К. С. Гераков, и Неранжированной - капитан Я. Ф. Краббе;

полицеймейстер полковник А. Я. Шумилин;

адъютант поручик И. С. Мерхелевич;

старший лекарь доктор медицины статский советник Г. Г. фон-Цур-Милен;

правитель дел, Д. Н. Мощалкин.

28 февраля 1850 г., в полугодовой день кончины в Бозе почившего Августейшего Шефа корпуса, Великого Князя Михаила Павловича, была совершена в корпусной церкви панихида. По окончании же панихиды происходило перенесение в канцелярию корпуса завещанной Его Императорским Высочеством 2-му кадетскому корпусу сабли, для хранения в специально устроенном ковчеге, красного дерева, за печатью, в комнате Воспитательного Комитета, причем для присутствования на этой церемонии от каждой роты были назначены: фельдфебель, унтер- офицер и кадет.

По случаю бракосочетания Августейшей дочери почившего Великого Князя Михаила Павловича с Его Великогерцогским Высочеством, Герцогом Георгием Мекленбург-Стрелицким, по повелению Наследника Цесаревича, утром 6 февраля 1851 г., было отслужено, при собрании всех воспитанников, молебствие о счастливой и долголетней супружеской жизни Ея Императорского Высочества Великой Княжны Екатерины Михайловны. После молебствия приказано было отпустить воспитанников к родственникам до 8 час. вечера, а все фельдфебеля корпуса отправились к часу дня во дворец Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елены Павловны, для принесения поздравления Высоконовобрачным.

В ознаменование бракосочетания Великой Княгини Екатерины Михайловны с Герцогом Мекленбург-Стрелицким, "в знак благоговейной памяти к почившему в Бозе Великому Князю Михаилу Павловичу и в честь Его Великогерцогскаго Высочества", директор корпуса и пастор Евангелическо-Лютеранской корпусной церкви и законоучитель, доктор богословия и философии, Ив. Флитнер, ходатайствовали через Наследника Цесаревича: корпусную Евангелическо-Лютеранскую церковь называть церковью Св. Георга, на что и последовало Высочайшее соизволение. Кроме того, герцог Мекленбург-Стрелицкий изволил принести в дар Евангелической церкви корпуса серебряную, вызолоченную, чашу для причащения Св. Таинств.

Как уже известно, корпус находился далеко не в блестящем состоянии, когда его принял генерал Путята. Новому директору пришлось затратить много энергии, чтобы привести вверенное ему заведение в порядок во всех отношениях.

Одним из первых распоряжений генерала Путяты, было перенесение утренней "перевязки“ из лазарета в Столовый зал, куда к 6½ час. утра, являлся "младший медик“ для осмотра кадет, приводившихся к этому времени из рот при дежурных унтер-офицерах. Общий надзор за порядком при этом возлагался на дежурного по лазарету офицера. Затем ротным командирам предписано было завести в ротах особые книги для записывания воспитанников, ходящих на утреннюю перевязку, с тем, чтобы дежурный унтер-офицер, приводивший воспитанников, представлял эту книгу медику для отметок. Эту меру нельзя не признать весьма рациональной, так как лазарет помещался в отдельном флигеле (на Спасской улице) и путешествия кадет на перевязку, с выходом на улицу, являлись нежелательными во многих отношениях.

Новый директор корпуса также нашел неудобным ежедневное посещение родственниками воспитанников, находящихся в лазарете, предписав на будущее время дозволять свидания родственников с воспитанниками, лишь три раза в неделю: по понедельникам, четвергам и воскресеньям от 10 до 12 час. утра и от 3 до 6 час. вечера, исключая труднобольных, которых посещать разрешалось во всякое время. Наблюдение за исполнением этого возлагалось на дежурного по корпусу, а дежурному по лазарету офицеру вменялось в непременную обязанность не допускать посетителей к воспитанникам без записки дежурного по корпусу. Что же касается посещений воспитанников в ротах, то таковые разрешались ежедневно от 2 до В час. дня.

Обратил свое внимание генерал Путята и на певчих, с первых же дней своего директорства поручив наблюдение за воспитанниками певческого класса "репетитору Всеобщей истории", гвардии поручику Михайловскому, который должен был присутствовать при всяком сборе певчих, то есть как во время певческого класса, так и церковной службы. Узнав, что поручик Михайловский однажды, без уважительных причин, не явился в певческий класс, директор корпуса объявил ему в приказе строгий выговор, с арестованием при корпусе на одни сутки.

Заметив далее, что воспитанники по сигналу об окончании урока позволяют себе выходить из классов ранее учителя, генерал Путята предписал на будущее время, чтобы кадеты не только не выходили сами собою из классов, но отнюдь не делали никаких приготовлений к выходу из классов до тех пор, пока учитель не окончит "лекции", не назначит новых занятий и не выйдет сам из класса.

Признавая полезным распространять, по мере возможности, чтение между кадетами "Журнала для чтения воспитанников военно-учебных заведений", экземпляры которого, по получении, в тот же день должны были раздаваться воспитанникам и затем обращались в их собственность, директор корпуса поручил инспектору классов наблюдение за этим, предписав из доставлявшихся экземпляров журнала отбирать по четыре для каждой ротной библиотеки и для библиотеки корпусной, и затем все остальные экземпляры немедленно раздавать воспитанникам.

 

Батальон кадет 2-го кадетского корпуса, со знаменем, перед, главным (ныне церковным) подъездом здания корпуса, в начале 50-х годов прошлого века.

(С картины масляными красками неизвестного автора-кадета. Хранится в Историческом музее корпуса).

 

Очень не удовлетворяло нового директора действительно неважное ученье кадет. Рассмотрев, представленные ему инспектором классов, списки по классам для наступившего 1851-1852 учебного года, генерал Путята "к крайнему сожалению" убедился, что успехи кадет по учебной части, в минувшем годовом курсе, были весьма неудовлетворительны. Из числа 600 кадет выдержали экзамен только 191, то есть менее трети, все же остальные оказались недостойными перевода в следующие классы. "Обстоятельство, само по себе чрезвычайно неутешительное, становится еще более неутешительным, - писал по этому поводу генерал Путята в приказе по корпусу, - если принять в соображение, что из числа выдержавших экзамен более трети имеют только 6 с половиною и 7 средних баллов, и всего 82 человека не менее 10 средних и не менее 8 по каждому предмету порознь. Отношение между экзаменующимися удовлетворительно и неудовлетворительно в особенности не в пользу успехов верхних классов, где кадеты должны быть и более развиты, и более освоены с мыслью, что образование есть одно из важнейших условий возможности быть полезным Государю, Отечеству и самому себе".

"Зная лично всех воспитанников ввереннаго мне заведения, я ни как не могу их неуспехов в науках отнести к бездарности кадет, которые по неспособности не могли бы следовать за курсом, таких очень немного. Дело не в бездарности воспитанников, а в недостатке у них охоты, уменья учиться, в непростительном равнодушии к образованию себя, наконец, в недостатке убеждения, что без образования нельзя быть ни хорошим офицером, ни вообще полезным членом общества".

На эти важнейшие причины неуспехов кадет в науках директор корпуса просил гг. "воспитателей" и преподавателей обратить особое внимание.

Из числа воспитанников, получивших по некоторым предметам неудовлетворительные баллы, 80 человек из лучших были переведены в следующие классы, "в надежде, что они оценят сделанное им на сей раз снисхождение и заслужат его усиленным прилежанием". Однако в виду того, что статьей 991 Свода Военных Постановлений, книги III, главы IV, § 991, положен самый меньший переводный балл 6, генерал Путята предложил инспектору классов, статскому советнику Ржевскому, впредь ни с какими условиями не переводить в следующие классы тех воспитанников, которые получат на экзамене менее 6 баллов. Объявляя об этом во всеобщее сведение, директор предупреждал кадет, что если бы кто из них, на следующем экзамене, получил при весьма хороших баллах по всем предметам только по одному предмету неудовлетворительный балл, то и в таком случае кадет не может надеяться на перевод в следующий класс.

Из числа воспитанников, не имевших права, по баллам годичного экзамена, на перевод в следующие классы, разрешено было переэкзаменоваться 207 кадетам, то есть несколько более, нежели трети всего числа воспитанников. Из этих 207 переэкзаменовывавшихся 106 кадет оказались снова неудовлетворительными, при чем выдержали вторичный экзамен большею частью только те воспитанники, которые по одному, и редко по двум предметам, были аттестованы неудовлетворительными баллами.

"Из этого ясно видно, - говорилось далее в приказе по корпусу, - что переэкзаменовки приносят самую ограниченную пользу и притом для немногих, только для самых лучших воспитанников из числа неудовлетворительных; между тем, поощряют к лености в течение учебного курса, обманываю и легкомысленных возможностью изучить в лагерное время то, на что они не обратили внимания в течение курса; затрудняют корпусное начальство, отвлекая его от текущих занятий, и наконец, при стольких невыгодах, не ведут к главной цели - помощью усиленных занятий летом довести неудовлетворительных до степени удовлетворительных знаний. Принимая в соображение все вышеизложенное, предлагаю г. инспектору классов на будущем годичном экзамене 1852 г. допустить к переэкзаменовке только тех воспитанников, которые, на годичном экзамене, получат неудовлетворительные баллы не более как по двум предметам. Всех же, получивших неудовлетворительные баллы более нежели по двум предметам, вовсе не допускать к переэкзаменовке".

Из числа воспитанников, получивших неудовлетворительные баллы, осталось в тех же классах на второй год 80 человек. Этим воспитанникам директор корпуса напоминал, что на основании приказов Его Императорского Высочества Главного Начальника военно-учебных заведений за № 948 и подтверждения за № 1262: "все, оставшиеся в классе два года и невыдержавшие удовлетворительнаго экзамена для перевода в следующий класс, должны быть исключены из корпуса". На основании этого из числа кадет, просидевших два года в классе и не выдержавших переводного экзамена, 10 человек, по решению Воспитательного Комитета, были исключены из корпуса.

"Прошу гг. воспитателей и преподавателей, в течение года обращать особенное внимание на воспитанников, оставленных на второй год в классах, - писал генерал Путята, - внушая им необходимость учиться уже не только для развития себя, но и для того, чтобы избавить своих родителей и родственников и корпусное начальство от горькой необходимости увидеть их, за леность и тупоумие, поставленных в ряды солдатских детей. Всех оставшихся на другой год в классах предписываю гг. ротным командирам при отпусках со двора и других назначениях, основанных на разрядах, считать, впредь до усмотрения инспектора классов, разрядом ниже".

Из кадет, не имевших права на перевод в следующие классы, лично директором корпуса по разным соображениям, сделано было снисхождение 6 человекам (двум, получившим из Артиллерии по 4 балла; двум, получившим из Аналитики по 5 баллов; одному, получившему из математики тоже 5 баллов, и одному с 4 баллами из французского языка), и они переведены были в следующие классы, по ходатайству за них преподавателей указанных предметов: поручика Даниловича, подполковника Венецкого и г. Малакена, с тем однако же условием, что они до полугодичного экзамена отличным прилежанием поставят себя на ряду с воспитанниками удовлетворительных знаний, так как иначе будут переведены в прежние классы. Впредь до засвидетельствования инспектором классов отличного их старания, при отпусках со двора и других назначениях, всех этих кадет предписывалось считать двумя разрядами ниже.

Из числа кадет, назначенных Воспитательным Комитетом к исключению из корпуса, 7 человек, по убедительному ходатайству ротных командиров, были оставлены в корпусе, еще на полгода, на испытание. Они были переведены в следующие классы с тем, что если в течение первого полугодия не оправдают сделанного им снисхождения, то будут исключены из корпуса для помещения их согласно возрасту каждого, без всякого предварительного сношения с родителями. Этих кадет, при отпусках со двора и других назначениях, надлежало считать впредь до приказания двумя разрядами ниже.

"Я надеюсь, - писал в заключение генерал Путята, - что будущий экзамен 1852 г. даст лучшие, более утешительные результаты, нежели экзамен 1851 г., уверен, что кадеты, с каждым днем все более и более убедясь в необходимости образования, примутся наконец за изучение преподаваемых им наук и искусств с большим противу прежняго рвением, с любовью, станут учиться не в страхе наказания, а по сознанию, что в совершенствовании, развитии данных им от Бога способностей - другими словами, в образовании - ключ к их счастливой будущности. В особенности прошу воспитанников старших классов обратить на сеоя внимание и для собственной пользы, и для пользы младших классов, которые, следуя их доброму примеру, успешнее пойдут к общей для каждаго кадета цели - явиться на службу Государю и Отечеству честным и образованным офицером“.

 

Следует, однако, заметить, что кроме указанных директором корпуса причин, в объяснении неудовлетворительности учебных занятий кадет, немаловажную роль играли несомненно и самые условия, в которые поставлены были кадеты при приготовлении уроков. Вместе с улучшением преподавательского состава, о чем так заботился еще Великий Князь Михаил Павлович, надо полагать, требования в усвоении кадетами того или другого предмета повысились, тогда как условия, при которых кадетам приходилось готовить уроки, остались те же. Классные отделения по-прежнему не совпадали с отделениями роты, которыми заведовали офицеры, даже не присутствовавшие на вечерних занятиях. Занятия эти происходили в общих ротных помещениях, под наблюдением ротного командира и дежурного офицера. Правда, желательность оказания помощи кадетам в их занятиях во время приготовления уроков уже сознавалась в то время, и в корпусах разрешено было иметь репетиторов из числа прикомандированных офицеров, обязанность которых заключалась в содействии воспитанникам приготовлять заданные уроки, а в случае необходимости и замещать отсутствующих преподавателей. Трудно все-таки сказать - насколько продуктивна была работа этих репетиторов. Это были те же строевые молодые офицеры, без соответствующей педагогической подготовки для руководительства кадетами в их занятиях, при чем комплектовались они иногда совершенно случайно.

 

Вслед за этим директор корпуса объявил в приказе для руководства гг. ротным командирам рассмотренные в Воспитательном Комитете правила при увольнении воспитанников в отпуск. Этими правилами разрешалось отпускать:

1) Оказавших успех отличный - до 8 час. утра;

2) Очень хороший - до 10 час. вечера;

3) Хороший - до 9 час. вечера;

4) Удовлетворительный - до 8 час. вечера;

5) Неудовлетворительный - до 6 час. вечера;

б) Весьма неудовлетворительных и ленивых - не увольнять вовсе и "по праздничным дням занимать их повторением уроков, а в особенности разряд ленивых“.

На большие праздники, напр., Рождества Христова, также согласно постановления Воспитательного Комитета, воспитанники увольнялись со двора, к родственникам, с 28 декабря до вечера 2 января наступавшего года. В 1854 г. Августейший Главный Начальник, Наследник Цесаревич, повелел отпускать кадет на Рождественские каникулы до 6 января включительно.

Для ленивых, весьма неудовлетворительных и неудовлетворительных и на большие праздники существовала градация отпусков. Ротным командирам, кроме того, предписывалось, при роспуске воспитанников, руководствоваться всеми существующими правилами относительно отпуска воспитанников со двора к их родителям, родственникам и знакомым, не упуская из вида правила, что никто из воспитанников не может быть увольняем к родственникам и знакомым холостым, иначе как до вечера.

Между прочим вновь определяемые в корпуса воспитанники увольнялись, до получения погон, на воскресные и праздничные дни, в той самой одежде, в которой они прибыли в заведение. В 1854 г. Его Императорское Высочество Наследник Цесаревич изволил повелеть: увольнять впредь таких воспитанников со двора в форменных куртках и шинелях, но только без погон.

 

Для лучшего утверждения воспитанников, на будущее время, в добрых нравах и в их успехах по наукам, генерал Путята принял весьма полезную меру, увеличив срок пребывания кадет в Неранжированной роте и учредив при ней лишний класс, а именно: сверх приготовительного и 1-го общего, еще одно отделение 2-го общего класса.

По повелению Августейшего Главного Начальника, Наследника Цесаревича, во всех Неранжированных ротах подведомственных Его Высочеству кадетских корпусов надлежало иметь в каждом заведении по 20 кадетских ружей 4 разряда, весом 4 фунта 58 золотника.  (Несколько таких детских ружей того времени хранится в Историческом музее корпуса). Ружья эти употреблялись для ученья лишь в виде игры, с запрещением систематического обучения ружейным приемам, как это полагалось в строевых ротах кадетских корпусов. Кроме того, в Неранжированных ротах, в числе игрушек, были заведены барабаны.

 

Генералом Путятой были утверждены также правила о выдаче воспитанникам книг для чтения из корпусной библиотеки. По одному экземпляру этих правил было роздано в каждое отделение классов, при тем для требования книг старшим в классах были выданы особые бланки.

Из других распоряжений этого же времени заслуживают внимания еще следующие:

Советом о военно-учебных заведениях между прочим было признано весьма полезным завести в корпусах шнуровые книги для записывания в них прихода и расхода собственных денег воспитанников. Книги эти выдавались в каждую роту, за подписью директора, скрепою бухгалтера и печатью заведения, при чем ведение расхода и прихода денег возлагалось на ротного командира. Книги собственным деньгам воспитанников не представлялись на ревизию к ежемесячному свидетельству, а директору корпуса надлежало поверять их от времени до времени, по его усмотрению.

Затем по личному указанию Государя Императора все имевшиеся в военно-учебных заведениях белые шторы были постепенно заменены зелеными, наконец было подтверждено повеление Его Императорского Высочества в Бозе почившего Великого Князя Михаила Павловича, чтобы во время Божественной Литургии все кадеты общим хором пели молитвы: "Верую", "Тебе поем, Тебе благословим", "Отче наш" и титул "Благочестивейшаго".

---

 

При Наследнике Цесаревиче Александре Николаевиче, в Штабе Его Высочества работа по усовершенствованию военно-учебных заведений, под непосредственным ведением Начальника Штаба Я. И. Ростовцева, продолжалась с прежнею энергиею.

Хотя военно-учебным заведениям было суждено недолго пользоваться непосредственным попечением их нового Августейшего Главного Начальника, однако, и в короткое время своего управления (с 19 сентября 1849 г. по 19 февраля 1855 г.) Его Высочество, озабочиваясь устройством некоторых отдельных заведений (Вновь открытого Александринского Сиротского кадетского корпуса, Артиллерийского и Инженерного училищ, поступивших под начальство Его Высочества, и некоторых других), привел к окончанию положения, составление коих начато было по указаниям почившего Великого Князя, неусыпно дополняя положения, приведенные прежде в действие, новыми полезными мерами.

 

В общем устройстве военно-учебных заведений было сделано в то же время весьма важное изменение учреждением в 1852 г. третьих специальных классов в столичных кадетских корпусах (1-м, 2-м и Павловском корпусах и Дворянском полку).

Еще в 1841 г. Великий Князь Михаил Павлович положил начало сближению курса кадетских корпусов с курсом специальных училищ - Главного Инженерного и Артиллерийского, с тою целью, чтобы офицерские классы этих последних комплектовались кадетами, по окончании корпуса, беспрепятственно и чтобы все военное образование составляло таким образом одно систематическое целое. Для этого, курс кадетских корпусов был изменен и значительно усилен, вследствие чего поступление кадет в офицерские классы специальных училищ сделалось им доступно, и они поступали в эти классы с успехом.

Но, с другой стороны, всей массе кадет (с различными степенями их способностей) пришлось, по необходимости, давать обширное "математическое изучение". От этого некоторые кадеты посредственных способностей, не будучи в состоянии совладать с такими большими требованиями, не могли оканчивать полного курса. Чрез три года опыта, в 18" г., Его Высочество возымел мысль устранить и это неудобство рациональным преобразованием, прибавив к двум специальным классам столичных кадетских корпусов еще третий. Но этой мысли Его Высочества невозможно было осуществить ранее восьми лет.

Главным препятствием к исполнению тогда же этого предположения служил возраст воспитанников: до 1845 г. воспитанники принимались в кадетские корпуса до тринадцати лет и без всякого экзамена, почему, с учреждением третьего специального класса, значительная их часть поступала бы на службу 20-ти и 21-го года. Для того, чтоб устранить это затруднение, Его Императорское Высочество, в 1845 г. испросил Высочайшее соизволение на прием в кадетские корпуса детей от девяти с половиною и не старее одиннадцати с половиною лет. Основанием для этого служило соображение, что они, принимаемые полутора годами моложе прежнего, будут иметь возможность, окончив курс в третьем специальном классе, поступать на службу 18 лет, согласно с существовавшим тогда законом. Закон этот был основан на устранении вреда, неминуемо происходившего в закрытых заведениях от пребывания в них слишком взрослых воспитанников. Таким образом препятствие это, начиная с 1845 г., постепенно устранялось и в 1858 г., устранилось окончательно.

Наследник Цесаревич, находя со своей стороны учреждение третьих специальных классов в кадетских корпусах существенно полезным, испросил Высочайшее соизволение привести предположение Великого Князя Михаила Павловича в исполнение. Представление Августейшего Главного Начальника получило Высочайшее одобрение, и Государем Императором было повелено:

1) "Третьи специальные классы, с целью перехода воспитанников прямо из корпусов в офицерские классы училищ Главного Инженерного и Михайловскаго Артиллерийского, а выпускаемых из третьих специальных классов на службу в войска полевыя, к поступлению, впоследствии, в Военную Академию - учредить в кадетских корпусах: Первом, Втором, Павловском, 1-м Московском, 2-м Московском и Александринском сиротском и Дворянском полку. В каждом из этих классов иметь по три отделения, соответствующия требованиям: одно - Главного Инженерного училища, другое - Михайловскаго Артиллерийского училища и третье - Военной Академии".

2) В третьи специальные классы переводить одних отличных воспитанников; прочих же выпускать, попрежнему, из 2-го специальнаго класса на службу в армию и линейные баталионы прапорщиками (Впоследствии разрешено и в артиллерию).

3) Из третьих специальных классов выпускать: в полки лейб-гвардии - прапорщиками, а в армию поручиками; в артиллерию и инженерныя войска - прапорщиками или в армию подпоручиками.

4) Издержку, нужную на жалованье учителям высших наук, покрыть, частью, собственными средствами заведений, частью, Всемилостивейше жалуемыми, в добавок к штатам, по семисот рублей серебром на каждое отделение. Эти деньги, в размере 21,000 руб., отпускались в распоряжение Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича и уже по собственным назначениям Его Высочества распределялись между заведениями ежегодно, смотря по числу специальных отделений в каждом.

 

В состав учебного курса третьего специального класса должны были войти те из преподаваемых в кадетских корпусах предметов, занятие которыми принадлежало к высшему общему и специальному образованию, не необходимому собственно для строевой службы, а именно: из артиллерии - часть техническая; из фортификации - обозрение систем укреплений и минное искусство, история военная, механика, география физическая и математическая, аналитическая геометрия и теория функций. Сверх того, в состав учебного курса третьего специального класса должны были войти, для совершенного приноровления их к двум специальным училищам, некоторые и новые предметы, которые в кадетских корпусах вовсе не проходились, а именно: начертательная геометрия, дифференциальное исчисление, с его приложениями к чистому анализу и к геометрии, строительное искусство и архитектура.

Самой же важной целью учреждения третьих специальных классов было окончательное утверждение воспитанников в приобретенных ими теоретических познаниях по тем предметам, которые особенно важны для офицера с высшим образованием, и указание им способа совершенствоваться трудом самостоятельным, без посторонней помощи, а потому в учебный курс третьего специального класса должны были входить и занятия практические для языков русского и иностранных, для наук военных и политических. Занятия эти состояли:

1) В чтении и разборе учителем в классе замечательнейших сочинений.

2) В составлении воспитанниками сочинений и извлечений, на заданные темы, по указанным материалам.

3) В переводах с иностранных языков на русский и с русского на иностранные.

4) В решении практических задач по наукам военным.

По Закону Божию занятия воспитанников в третьем специальном классе состояли в чтении и объяснении законоучителем избранных мест из Священного писания, из творений Святых Отцов Церкви и из отечественных духовных писателей. Для совершенного выполнения цели третьего специального класса, в нем уделено было достаточно времени для повторения всех предметов специальных и важнейших из предметов общего образования.

На этом основании учебный курс третьего специального класса образовался в следующем виде.

В этот курс для воспитанников всех трех отделений вошли:

- окончание артиллерии и фортификации (отделы, перенесенные из 2-го специального класса);

- повторение этих наук и тактики; чтения по Закону Божию;

- практические упражнения по военным наукам и по языкам русскому и иностранным.

Остальные предметы, входившие в состав учебного курса 3-го специального класса, распределялись между тремя отделениями: Генерального Штаба, Инженерным и Артиллерийским, следующим образом:

1) В отделение Инженерное вошли: высшие отделы математики, строительное искусство, архитектура, повторение физики, с некоторыми дополнительными статьями, и черчение фортификационных планов.

2) В отделение Артиллерийское - высшие отделы математики, повторение физики и химии, с некоторыми дополнительными статьями, и черчение артиллерийское.

3) В отделение Генеральною Штаба - военная история, популярная механика, повторение математики, география математическая и физическая и практические занятия по наукам политическим.

От предметов отделения Генерального Штаба воспитанники, готовившиеся в специальные училища, освобождались для того, чтобы предоставить им достаточное число лекций к слушанию наук, требовавшихся в училищах, и в том еще соображении, что важнейшие из означенных предметов преподавались в офицерских классах училищ. 

Для повторения и самостоятельных занятий было оставлено несколько незанятых преподаванием лекций во всех отделениях третьего специального класса.

Учреждение третьих специальных классов в то же время давало возможность значительно упростить программы остальных классов, а потому приказано было вместе с тем произвести все нужные в них изменения, но преподавание по измененным программам начать в первых (младших) специальных классах только с 1852-185В учебного года; третьи же специальные классы открыть чрез два года, в 1854 г., с началом учебного курса, в августе месяце. На учреждение 3-го специального класса 2-му кадетскому корпусу было отпущено 2000 руб.

Для сохранения всего кадетского учебного курса в прежнем восьмигодовом размере и для того, чтобы несколько облегчить издержки по учреждению третьих специальных классов, тогда же было повелено один из двух приготовительных классов в кадетских корпусах закрыть, на том основании, что к учреждению двух приготовительных классов Великий Князь Михаил Павлович был в свое время побуждаем значительным различием возраста (от 10 до 18 лет) принимавшихся тогда кадет, с поступлением же в корпуса, на основании новых правил, кадет возраста почти одинакового, не настояло уже и существенной надобности в разделении их, по летам, на два приготовительные класса. Вторые приготовительные классы были закрыты в корпусе с началом 1852-1853 учебного года.

 

В 1853 г. были изданы новые правила для производства воспитанников в разные звания.

На основании Общего Положения и Устава для военно-учебных заведений 2-го класса 1880 г., воспитанники, хорошей нравственности и успевавшие в науках, удостаивались производства в ефрейторы, унтер-офицеры и фельдфебели. Впоследствии дополнительными распоряжениями по военно-учебным заведениям были определены баллы за поведение для производства воспитанников в указанные звания и принято за правило: в старшие унтер-офицеры и фельдфебели производить только воспитанников классов специального курса. Эти постановления потребовали, по указанию опыта, некоторых изменений и для того, чтобы удостоение воспитанников к производству в ефрейторы, старшие и младшие унтер-офицеры и фельдфебели происходило по однообразным началам, постановлены были следующие правила:

1) Производству в ефрейторы подлежали воспитанники всех классов общего и специальных курсов. Для производства в ефрейторы воспитанники должны иметь: состоящие в классах общего курса в 1-м и 2-м в поведении не менее 7-ми, а в прочих в поведении не менее 8-ми баллов; по наукам, в среднем выводе, не менее 9-ти баллов и ни в одном из учебных предметов не менее 6-ти баллов. Для такого же производства воспитанники специальных классов должны иметь: в поведении не менее 8-ми баллов, по наукам, в среднем выводе, не менее 8-ми и ни в одном из учебных предметов не менее 6-ти баллов.

2) Производству в младшие унтер-офицеры подлежали вообще только ефрейторы специальных классов. Для такого производства они должны иметь в поведении не менее 9-ти баллов; по наукам, в среднем выводе, не менее 9-ти и ни в каком из учебных предметов не менее 6-ти.

3) Производству из младших унтер-офицеров в старшие подлежали воспитанники 2-го и 3-го классов специального курса. Для такого производства они должны иметь: в поведении не менее 10-ти баллов, в науках, в среднем выводе, не менее 10-ти баллов и ни в одном из учебных предметов не менее 6-ти.

4) Производству из старших унтер-офицеров в фельдфебели подлежали воспитанники только старшего класса специального курса. Для такого производства они должны иметь: в поведении не менее 10-ти баллов, по наукам, в среднем выводе, также не менее 10-ти баллов и ни в одном из учебных предметов не менее 7-ми.

Из числа воспитанников, удовлетворявших этим условиям, в ефрейторы, младшие и старшие унтер-офицеры и фельдфебели производились только те из них, кои признавались достойными этой награды Воспитательным комитетом. Комитет принимал при этом в соображение баллы, полученные воспитанниками в последние два месяца; если же совещание комитета происходило при начале учебного года, то в расчет принимались баллы годичного экзамена. Заключения комитета о производстве воспитанников вносились в журнал, представлявшийся Главному Начальнику военно-учебных заведений.

 Ефрейторы и младшие унтер-офицеры, не удостоившиеся перевода в следующий класс, по неуспехам в науках, смещались с этих званий.

Исключение из этого правила допускалось только в том случае, если неуспех воспитанника произошел исключительно от продолжительной его болезни, но и в таком случае об оставлении в звании начальство ходатайствовало у Главного Начальника военно-учебных заведений особым представлением.

О всяком частном изъятии из этих правил директор корпуса мог входить с особым представлением к Главному Начальнику.

Около этого же времени, согласно ходатайству Его Высочества, было Высочайше повелено  воспитанникам военно-учебных заведений, ефрейторам, старшим и младшим унтер-офицерам и фельдфебелям иметь на погонах шинелей, по примеру войск, те же самые отличия, какие они имели на погонах у мундиров и курток.

Было еще одно отличие, жаловавшееся кадетам. Воспитанников, добровольно пожелавших, вместо производства в офицеры, остаться для дальнейшего образования еще на год в корпусе, отличали шевронами из золотого галуна на левом рукаве мундиров и курток. Такое отличие между прочим имели все кадеты 3-го специального класса.

Впоследствии по учебной части сделаны были еще следующие распоряжения: для того, чтобы воспитанники лютеранского исповедания, не знающие немецкого языка, могли с пользою следить за уроками Закона Божия, разрешено пасторам изъяснять их ученикам Закон Божий, по своему ближайшему усмотрению, и на языке русском. На основании отзывов высших духовных лиц магометанского исповедания, сообщенных Наместником Кавказским, что занятие учением в пятницу не противно закону, а запрещено только препятствовать совершению пятничного намаза, было приказано: в отмену существовавшего порядка, воспитанников из мусульман от классных занятий по пятницам не освобождать, уделяя только время на совершение ими полуденного намаза, не более получаса.

 

Наследник Цесаревич почти ежегодно изволил присутствовать в корпусе на частных экзаменах и производить испытания публичные воспитанников старших специальных и третьих общих классов 2-го кадетского корпуса. Публичные экзамены теперь происходили в сборном зале 1-го кадетского корпуса.

Кадеты по-прежнему ежегодно ходили в лагеря в Петергоф.

В продолжение лагерей 1851 г. батальоном 2-го кадетского корпуса изволил командовать будущий .Шеф корпуса, Великий Князь Михаил Николаевич. Между прочим в "полном послужном списке Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Николаевича", хранящемся в Историческом музее корпуса, значится дважды объявленное Монаршее благоволение (4 июля и 7 августа 1851 г.) за командование Его Высочеством батальоном 2-го кадетского корпуса во время учений отряду военно-учебных заведений, в присутствии Императора Николая Павловича.

В 1854 и 1855 гг. кадетский лагерь был временно перемещен в Царское Село, по случаю военного времени (Крымской кампании) и приведения берегов Финского залива в оборонительное положение (Петербург также готовился к обороне. При устьях р. Невы были возведены батареи, над которыми начальствовал генерал-от-артиллерии Арнольди. Преподаватель корпуса, подполковник Кирилов был назначен командиром одной из этих батарей. Для несения службы на этих же батареях были командированы репетиторы корпуса, артиллеристы, поручик Слуцкий, штабс-капитан Страдецкий и поручик Лалаев). Лагеря продолжались от 20 июня по 8 августа. По возвращении кадет в Петербург, они обыкновенно отпускались в отпуск до 22 августа. 23 августа начинался новый курс учения.

 

Ежегодно, осенью, кадетам старших классов "показывалась'“, под руководством генерал-лейтенанта Дядина, практическая артиллерийская стрельба на Волковом поле, куда воспитанники отправлялись "в экипажах “.

 

Кадет, страдавших хроническими недугами, преимущественно золотушными болезнями, отправляли на летние месяцы, начиная с 1826 г., в Стрельну, Ораниенбаум, к Старорусским соляным источникам, в село Лопухинку, в село Парголово, а с 1851 г. к морским купаньям в Аренсбурге, на о. Эзеле. Кроме того, больных кадет отправляли иногда, на казенном фрегате в морское путешествие, как это было, например, в 1882 и следующих годах.

По недостаточности штатного положения столичных корпусов, Его Высочество испросил Высочайшее разрешение на выдачу ежегодных пособий этим корпусам, из процентов Высочайше пожалованной в 1858 г. суммы 700,000 руб. серебр. Второму корпусу определено выдавать из них по 4,755 руб. в год.

Следует еще отметить, что для выработки единых начал и приемов в деле воспитания питомцев кадетских корпусов, а также для заимствования полезных распорядков из их внутренней жизни, директорам столичных корпусов вменялось в обязанность, по крайней мере, один раз в месяц, посещать другие учебные заведения и заимствовать оттуда все, что может служить к пользе вверенного их попечению заведения.

Годы управления военно-учебными заведениями Наследника Цесаревича ознаменовались проведением в воспитании более гуманных начал, ставивших на первом месте нравственного совершенствования личность воспитанника. Исходя из такого основания, в отношении применения различных наказаний за проступки кадет, предписано было избегать применения суровых мер наказания, особенно в отношении малолетних питомцев заведений. Такая мера, имея безусловно благотворное значение в отношении духовного развития юношей, не могла не способствовать улучшению и их нравственного облика. Для заполнения кадетского досуга по-прежнему обращалось внимание на устройство для кадет полезных развлечений, с каковою целью устраивались для них в помещениях рот корпуса детские вечера, которые нередко посещал Начальник Штаба, генерал-адъютант Я. И. Ростовцев.

Во все время управления корпусом генералом Путятой, 2-й кадетский корпус пользовался особым Монаршим благоволением, каковым он никогда еще не удостаивался в такой мере, в предшествующее время. На детских вечерах, бывших в Неранжированной роте, в два последние года директорства генерала Путяты, воспитанники не раз были удостоены иметь в числе своих посетителей Августейших Детей Государя.

В 1850 г. на разводе 1 июля, вестовым от 2-го кадетского корпуса представлялся Его Императорское Высочество Князь Николай Максимилианович. В память о времени, проведенном Князем в рядах воспитанников, Ее Высочество Великая Княгиня Мария Николаевна пожаловала корпусу портрет Николая Максимилиановича, на котором Его Высочество изображен в мундире 2-го кадетского корпуса, в полной амуниции вестового. Портрет этот был помещен в одной из комнат Неранжированной роты. 

Его Императорское Высочество Князь Николай Максимиллианович Лейхтенбергский

в форме кадета 2-го кадетского корпуса.

(Дар Великой Княгини Марии Николаевны).

 

Незадолго перед тем умерший (в феврале 1850 г.) академик Императорской академии художеств Ф. О. Будкин, по духовному завещанию, принес в дар 2-му кадетскому корпусу портрет Августейшего Главного Начальника военно-учебных заведений, Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича, с тем, чтобы на самой раме или на особой дощечке, помещенной под рамою, была сделана следующая надпись: "Пожертвован 2-му кадетскому корпусу академиком Филиппом Осиповичем Будкиным, в знак благодарности за воспитание племянников его, 5-го февраля 1850 г."

 

За время управления корпусом генералом Путятой (до 1855 г.) инспекторами классов были следующие лица: после полковника Ортенберга, назначенного в 1847 г. главным наблюдателем за преподаванием военных наук в военно-учебных заведениях, инспектором классов был статский советник В. Е. Ржевский, а за увольнением его по болезни в отставку место его занял Генеральнаго Штаба подполковник И. М. Гедеонов (справа), с оставлением в то же время в должности адюнкт-профессора Императорской Военной Академии. Он пробыл инспектором классов три года и в 1854 г. был назначен, уже в чине полковника, председателем Межевой Канцелярии, с переводом в Межевой Корпус. После него инспектором классов корпуса был переведен начальник 8-го (воспитательного) отделения Штаба военно-учебных заведений, л.-гв. Литовского полка, штабс-капитан, вслед за этим произведенный в капитаны, Г. Г, Данилович, впоследствии директор преобразованной из 2-го кадетского корпуса-2-й С.-Петербургской военной гимназии, а затем наставник ныне благополучно царствующего Государя Императора и генерал-адъютант. Еще до назначения в Штаб военно-учебных заведений поручик Данилович преподавал в корпусе артиллерию и одно время исправлял должность помощника инспектора классов корпуса. С 1851 г. по 1855 г. помощником инспектора классов был, состоявший ранее репетитором в корпусе, л.-гв. Финляндского полка, поручик Видишев. В этот же промежуток времени библиотекарем и смотрителем музеума были: сперва, бывший ранее репетитором математики, л.-гв. Литовского полка подпоручик Носович (Носович, впоследствии генерал-лейтенант и директор 1-го кадетского корпуса.), а затем репетитор по артиллерии, поручик Лалаев (бывший воспитанник корпуса и фельдфебель, ныне генерал-от-артиллерии). Между прочим, в декабре 1854 г. инспектор классов, капитан Данилович, донес рапортом директору корпуса о составлении поручиком Лалаевым каталога книгам, находившимся в корпусной библиотеке и приобретенным в разное время до 1858 г., а также описи приборам и инструментам, находившимся в физическом кабинете корпуса. До этого времени ни каталога книг, ни описи физическим приборам в корпусе не имелось.

 

Батальонным командиром корпуса, после полковника К. X. Курселя, произведенного в 1852 г. в генерал-майоры, с определением состоять по военно-учебным заведениям, был назначен полковник А. И. Сивербрик, пробывший в этой должности очень недолго, так как в том же году был назначен помощником директора корпуса Инженеров путей сообщения. После него батальонным командиром корпуса был подполковник Н. И. Пальников, ранее бывший командиром 2-й мушкетерской роты. В этой должности полковник Пальников пробыл до 1868 г., когда корпус был преобразован в военную гимназию, и таким образом он является последним батальонным командиром 2-го кадетского корпуса.

 

Из хранящихся в архиве корпуса списков преподавателей того же времени можно видеть, что все это были люди с университетским образованием или окончившие Педагогический институт, причем среди них встречается несколько лиц, получивших впоследствии известность своими научными трудами или занимавшие высокие посты, как, напр., преподаватели:

русского языка, М. И. Сухомлинов, впоследствии профессор и академик;

математики - И. А. Вышнеградский - профессор, а затем министр финансов;

истории - П. П. Ламбин - известный библиограф и Н. П. Ламбин - исследователь Несторовой летописи;

русской словесности - Н. Л. Ломан, небезызвестный в литературе и составитель "Исторического обозрения 2-го кадетского корпуса" (изд. 1862 г.), Н. Г. Чернышевский и др.

Николай Гаврилович Чернышевский, знаменитый впоследствии публицист и критик, был назначен преподавателем русской словесности в корпус в 1854 г.

"Военный министр, - читаем в одной официальной справке, - сообщил попечителю Казанскаго учебного округа, что вследствие ходатайства Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича, Главного Начальника военно-учебных заведений, старший учитель Саратовской гимназии Чернышевский, Высочайшим приказом 24 января 1854 г. за № 5, перемещен во 2-й кадетский корпус в должность учителя 3-го рода".

В "Русской Старине" напечатаны воспоминания А. В. Смирнова о кратковременном пребывании Н. Г. Чернышевского в должности преподавателя во 2-м кадетском корпусе.

"Преподавателем Н. Г., по свидетельству знавших его лиц, был весьма хорошим; он владел превосходно своим предметом и излагал его увлекательно, но совершенно не заботился о том, чтоб воспитанники работали; Н. Г. вовсе их не спрашивал и не задавал им сочинений, а это было на руку юношам - слушать они слушали Н. Г. охотно, но сами не работали. Тщетно инспектор указывал на это явление Чернышевскому и на то, что так идти дело не может, пред ним-де все же школьники, от 14 до 17 лет не более. Николай Гаврилович отшучивался, уверяя, что он еще успеет задать своим слушателям сочинения. Долго ли продолжалось бы так дело - неизвестно, но однажды разыгрался следующий эпизод: была перемена, воспитанники зашумели в одном классе, дежурный офицер (из финляндцев) вошел и водворил в классе порядок; зашумели в другом, между тем перемена уже кончилась и учителя пошли по классам; в шумящий класс, вслед за Чернышевским, который шел туда на лекцию, вошел тот же офицер для водворения порядка; вдруг Н. Г. оборачивается и, останавливая слегка рукою офицера, говорит: "а теперь вам войти сюда нельзя". Это чрезвычайно оскорбило офицера. После окончания классов он принес инспектору и директору жалобу и требовал, чтобы Н. Г. извинился. Тщетно инспектор классов человек, вообще отличавшийся большим тактом и деликатностью, старался склонить Н. Г. к извинению: тот подтверждал справедливость изложения дела со стороны офицера, но наотрез отказался перед обиженным извиниться и подал в отставку. Так кончилось кратковременное, кажется не более года, пребывание Н. Г. в роли преподавателя в 2-м кадетском корпусе" (Эпизод этот рассказан со слов одного из учителей-сослуживцев в то время Н. Г. Чернышевского по корпусу („Русская Старина* 1890 г., книга 5, стр. 450 — 451). Фактически Н. Г. Чернышевский состоял преподавателем в корпусе с 27-го августа 1853 г. по 1-е мая 1855 г.)

 

Член Совета и инспектор военно-учебных заведений генерал-лейтенант барон Шлиппенбах, инспектировавший корпус в конце декабря 1854 г., свидетельствовал о прекрасном состоянии корпуса во всех отношениях. В хозяйственном отношении корпус не только успел погасить все бывшие на нем долги, но уже имел 828 руб. экономического капитала.

По отзывам бывших воспитанников корпуса того времени генерал Д. В. Путята отдавал много времени корпусу. Он часто обходил помещения корпуса, нередко присутствовал на уроках в классах и вообще зорко следил за жизнью кадет. Это был красивый, Свитский генерал, очень корректный в обращении со всеми, стремившийся и кадетам привить некоторый светский лоск.

---

 

18 февраля 1855 г. внезапно, после кратковременной болезни, в Бозе почил Император Николай Павлович.

В тот же день, после утренних классов, в церкви корпуса была совершена панихида по почившем Императоре, а затем, во главе с директором, все штаб и обер-офицеры, чиновники, учителя, кадеты, нижние чины Служительской роты, музыканты и кантонисты были приведены к присяге на верноподданство Государю Императору Александру Николаевичу и Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу. Присяжные листы и списки были затем представлены в Штаб военно-учебных заведений.

 

В течение 30-ти летнего царствования Императора Николая І-го, выпущено из 2-го кадетского корпуса офицерами:

в гвардию 121 воспитанник,

в артиллерию - 552,

в саперные батальоны - 98,

в армию (поручиками, подпоручиками и прапорщиками) - 761,

в линейные батальоны - 61,

в батальоны внутренней стражи - 272,

к статским делам - 228,

а всего офицерскими чинами - 2093.

Исключено из заведения нижними чинами и переведено в батальоны военных кантонистов 286 человек и возвращено родителям, по разным причинам, 444 человека.

Из числа воспитанников корпуса, выпущенных в офицеры в царствование Императора Николая Павловича и впоследствии ставших известными на различных поприщах деятельности или достигших высших чинов, назовем поэта В. Г. Бенедиктова, художника-баталиста, академика А. Е. Коцебу, генерала-от-артиллерии Р. Ф. Сегеркранца, генерала-от-артиллерии М. С. Лалаева, генерал-адъютанта К. В. Комарова (В настоящее время комендант Петропавловской крепости. К. В. Комаров принимал деятельное участие в разработке юбилейных торжеств родного ему корпуса и состоял Председателем Юбилейной комиссии, составленной из старейших воспитанников корпуса), генерала-от-инфантерии Ю. В. Любовицкого, генерала-от- инфантерии Я. К. Альхазова и др.

 

В форме кадетского обмундирования, вскоре по восшествии на престол Императора Николая І-го, сделаны были значительные перемены. Мундиры, с красными воротниками, красными обшлагами и клапанами на рукавах, вместо двубортных, введены однобортные с красною по борту  выпушкою; пуговицы медные, вместо гладких, с выпуклым изображением Государственного герба. Белые короткие панталоны с крагами заменены длинными панталонами, одинакового цвета с мундирами, с красною с боков выпушкою и с черными суконными штиблетами. Впоследствии штиблеты были отменены. Шинели были серые, с красными воротниками (В холодную погоду кадетам, увольняемым в отпуск, приказано иметь черные наушники). На белых погонах полагалась высечка номера корпуса (2 К.), подложенная палевым сукном.

В 1827 г. были введены кивера суконные. На киверах Государственный герб, в полукружном сиянии, увеличен и вместо бывших этишкетов введены белевые шнурки, охватывающие верхнюю часть кивера. У унтер-офицеров и кадет темляки были вовсе отменены, а фельдфебелям даны серебряные. Сверх того фельдфебели, унтер-офицеры и ефрейторы отличены нашивками из узкого золотого позумента на погонах: у фельдфебелей вокруг погон и посредине, у старших унтер- офицеров только вокруг, у младших только посредине, а у ефрейторов поперек погон.

Изменено было также и вседневное кадетское платье, которое состояло: из темно-зеленой куртки, с красным воротником, зелеными обшлагами на рукавах и с белыми погонами; воротники у курток без галуна, но фельдфебели, унтер-офицеры и ефрейторы имели позумент на погонах. Панталоны носили зимою серые суконные, а летом нанковые "дикаго цвета“.

В форме офицерской одежды были сделаны соответственные кадетской форме перемены: мундир положен однобортный. Белые панталоны и длинные сапоги отменены и вместо них стали носить длинные темно-зеленые панталоны с короткими сапогами. На золотых эполетах полагалось иметь вышитый серебром номер корпуса (2 К.). Подбой у эполет - белого сукна. Вместо этишкетов, на киверах, введены серебряные шнуры. Сверх того шпаги были заменены полусаблями и на эполетах повелено иметь серебряные звездочки для различия чинов.

В 1842 г., вместо киверов, кадетам и офицерам даны были каски, с гербом и чешуею по прежнему образцу и с гранатою вверху для помещения черного, волосяного султана; каска без султана заменяла и прежнюю офицерскую шляпу. Чешуя на касках носилась поднятою и застегнутою поверх козырька.

Впоследствии для Неранжированной роты были отменены мундиры и каски и отпускная форма положена одинаковая со вседневною, состоящею из куртки, серых панталон и фуражки.