КРЕСТОВЫЙ
ПОХОД ДЕТЕЙ В ПОГОНАХ
Иногда
ловишь себя на мысли: чем пафоснее
становится образ рыцарей Белой идеи, тем
более странным кажется простой вопрос:
почему поручики Голицыны, корнеты
Оболенские, эти образцы чести, воинской
доблести, с безупречными манерами и
образованием отдали страну безграмотному
хаму в грязных обмотках? Понятно, что здесь
не может быть простого ответа, но певцы "России,
которую мы потеряли" явно становятся на
тот же путь, что и красные мифотворцы.
Гражданская
война - не Отечественная. Это кровавый "свальный
грех", в котором трудно отыскать
завершенно-чистый образ. Но такие образы
были, и, наверное, самый ясный из них - дети в
погонах. Воспитанники императорских
кадетских корпусов. Мы знаем: не так уж
редки войны, в которых дети участвуют
наравне со всеми. Но случаев, когда детское
воинство становится укором всему взрослому
миру, в истории очень мало. Может быть, их
всего два...
"Эти
дети пристыжают нас..."
В
1212 году, когда рыцари Креста потеряли
Иерусалим и отчаяние охватило Европу, в
одной французской деревне появился мальчик
по имени Стефан, который назвал себя
посланцем Бога и сказал, что все, кто
рвались к Гробу Господню, были грешниками, и
святыня достанется только детям, ибо их
вера чиста и греха они не знают. Весть
лавиной пронеслась по Франции и вскоре
дороги заполнились толпами малолетних.
Дети шли к морю, они гибли от голода,
болезней и разбойников, и, наверное, погибли
бы все, если бы не попался им купец, который
поклялся, что ради воздаяния Божьего он сам
доставит всех пилигримов в Марсель, а
оттуда в Палестину. Он действительно
доставил их в порт, погрузил на семь
кораблей (два из них впоследствии погибнут
в пути), но вместо Святой земли привез в
Египет, прямиком на невольничий рынок. В том
же году, движимые той же великой целью, из
нижнерейнских областей в порт Генуи под
предводительством девятилетнего Николая
вышли десятки тысяч маленьких немцев. Они
достигли побережья, но генуэзцы прогнали
детей из города. Не успокоившись, дети пошли
в Рим, чтобы испросить у Папы благословения
и помощи на исполнение святого обета. До
вечного города добрались лишь немногие, и
Папа Иннокентий III -- отдадим должное его
мудрости -- уговорил детей отложить обет до
совершеннолетия. И, говорят, потрясенный
невиданной силой детской веры,
первосвященник воскликнул: "Эти дети
пристыжают нас; пока мы спим, они радостно
идут, чтобы завоевать Святую землю!"
Этот древний сюжет вошел в историю как
крестовый поход детей. К нему неоднократно
обращались художники слова, хотя многие
историки считают поход детей вымыслом --
настолько трудно в него поверить.
Но история убеждает повторением. Второй
крестовый поход детей был в России в 1917 - 20-х
годах. Его совершили кадеты -- воспитанники
без исключения всех кадетских корпусов
империи. У каждого корпуса был свой
крестовый поход, и древний сюжет -- будто в
назидание неверующим - повторился не один и
не два -- десятки раз. Иногда с почти
буквальными совпадениями. Дети так же
пересекали страну, чтобы достигнуть
побережья; так же гибли в пути от голода и
врагов, шли на дно вместе с кораблями...
Наконец, было главное совпадение: детьми в
погонах двигала такая же чистая вера, что
когда-то помогла совершить невероятное
воинствам Стефана и Николая. Три слова - за
веру, царя и Отечество - стали для них
Гробом Господним, а Святой землей -
освобожденная от нечисти Россия. Так же, как
и в те времена, эта вера оставила взрослый
мир, и дети оставались едва ли не
единственными беззаветными ее
исповедниками. И так же вождей взрослого
мира иногда охватывал стыд перед отвагой
детей. Генерал Алексеев, один из
основателей Белого движения, скажет над
могилой кадет, погибших под Ростовом, слова
удивительно похожие на те, что приписывают
Иннокентию III: "Эти орлята разрушенного
гнезда... гибли за грехи дедов и отцов, и,
может быть, их молодая кровь зажгла огнем
стыда сердца многих и заставила их принять
участие в борьбе за Родину".
Работники
империи
Одними
из тех, кто участвовал в этом походе, были
кадеты Омского кадетского корпуса -- в
прошедшем году он отметил свое 190-летие. Его
история ведется от Войскового казачьего
училища, основанного в 1813 году генерал-лейтенантом
Г.И. Глазенапом, участником русско-турецких
войн и штурма Измаила. Сейчас памятник
генералу царскому смотрит через плац на
памятник "красному генералу" Фрунзе --
а меж ними, будто в знак примирения времен,
стоит часовня Георгия Победоносца. После
того как в 19-м году ушли в вечное изгнание
императорские кадеты здесь были и курсы
красных командиров, и Общевойсковое
командное училище, но во всем есть
неуловимое ощущение того, что воинский дух
обитает здесь без малого два столетия. Как в
церкви говорят -- намоленное место.
Из этих стен вышло 117 георгиевских
кавалеров, 73 Героя Советского Союза и 3
Героя России. Наконец, совсем немногие из
ныне возрожденных кадетских корпусов могут
похвастаться таким числом "знаковых"
фигур -- и не только для армии, а для всей
российской истории. Лавр Корнилов, Дмитрий
Карбышев, Валериан Куйбышев, Чохан
Валиханов, Дмитрий Павлов, виднейшие ученые
и Григорий Потанин, и Николай Ядринцев...
Можно без преувеличения сказать, что именно
бывшие омские кадеты присоединили к
империи казахские степи и земли юга. Иван
Карбышев -- предок знаменитого генерала --
стал основателем Алма-Аты, Михаил Казаченин
-- Кокчетава...
Царь
детей не бросает
Поход кадет Первого
Сибирского императора Александра I
кадетского корпуса был, пожалуй,
самым длинным и самым тяжелым из нескольких
десятков одновременно совершавшихся
крестовых походов детей.
Он начался поздней осенью 17-го, в тот день,
когда назначенный новой властью директор,
большевик, прапорщик Фатеев, приказал снять
погоны под угрозой закрытия корпуса. Кадеты
сняли погоны с императорским вензелем, но
не сдали их (знали, что сдают не на хранение
-- на уничтожение), а положили в цинковый
ящик и закопали в саду. 14-летний кадет
Лузанов написал подобающие случаю стихи:
"Настало
для корпуса тяжкое время,
Стал
темен для нас Божий свет,
Облитое
кровью красное племя,
Погоны
сорвали с кадет..."
Еще в марте, когда кадетам зачитали
манифест об отречении царя, они повели себя
так, как могут повести только дети, -- они не
поверили. До самого лета кадеты, невзирая на
уговоры, пели молитву о здравии государя и
семьи, подчеркнуто пренебрегали всеми "свободными"
порядками и не позволяли уполномоченным
взрослым даже дотронуться до портретов
императорской фамилии. Портреты сняли
тайком во время летних каникул.
Наверное, тогда сработал извечный защитный
механизм: высшее предательство -- так же, как
и смерть до 7-10-летнего возраста, -- находится
за пределами детского сознания. Ребенок
поверит в измену товарища по играм, но
поверить в предательство матери он не
способен -- даже если она в его присутствии
подпишет отказную и всякий раз будет гнать
его взашей, он все равно будет рваться к ней,
каждый раз придумывая для нее новые
оправдания. А тут -- царь! Тот, чье имя они
благоговейно повторяли каждый день, кому
они посвятили свою жизнь и, если нужно,
готовы были ее отдать -- ведь именно к этой
счастливой участи их готовили! -- не может
отречься, так не бывает. Царь не может -- сам!
-- бросить тех, кого он называл "дети мои,
кадеты".
И еще... Мы не знаем, донесло ли детям новое
начальство, что арестовать императорскую
семью выпало Лавру Корнилову -- бывшему
омскому кадету, генералу и полному кавалеру,
чье имя - вместе с именем генерала Пепеляева
- составляло в те годы высшую славу корпуса.
Без
скидки на возраст
В
1918 г. кадеты старших классов - 14-16 летние --
участвовали во всех стычках с большевиками
на улицах Омска. Летом, когда старших
разогнали, многие из них ушли в отряды
есаула Красильникова и атамана Анненкова. В
корпусе остались малыши. Может, старшие
кадеты успели навести ужас на новую
власть, но чудо в том, что и этих
десятилетних -- начали бояться. Когда
красногвардейцам понадобилось здание
корпуса, на "штурм" послали матросов с
крейсера "Гангут" - здоровенных,
увешанных оружием мужиков. Они допрашивали
кадет с пристрастием, искали участников
бунтов и перестрелок, но так ничего и не
добились.
Омским кадетам, можно сказать,
повезло. Их ташкентские сверстники,
оборонявшие корпус с оружием в руках, все до
единого были переколоты штыками.
Красногвардейцев не смущало, что перед ними
дети - дети сами научили воспринимать их по
"гамбургскому счету" - как взрослых,
настоящих солдат. Едва перешагнув первое
десятилетие жизни, они сумели так
ожесточить врага, что враг ненавидел их
люто, без скидок на возраст. И не только из-за
дерзости и храбрости: это была месть всей
"белой кости", всему офицерству, "зародышем"
которого были кадеты. Поэтому детей в
погонах не миновали все военные мерзости
Гражданской: тела мальчиков из полностью
погибшего под Ростовом взвода капитана
Донскова, состоявшего из кадет Одесского и
Орловского корпусов, были найдены
обезображенными до неузнаваемости. Уже в
первые дни Советов на Ярославский,
Нижегородский, Симбирский корпуса
обрушились красногвардейские облавы с
поголовным истреблением всех, кто
попадался. Детей ловили повсюду,
расстреливали, топили, калечили,
выбрасывали из поездов...
Вообще, создается впечатление,
что со взрослыми воинствами обходились
мягче - сначала пробовали убеждать, брали
агитацией, а уж потом - если не повезет - в
штыки!
"Кадет
перед хамом не ляжет"
В
истории Крестового похода русских кадет
было немало случаев, когда дети сами
становились вождями, сметая взрослых
командиров, если видели в них хоть каплю
измены, или если те становились у них на
пути. Во время боев красногвардейцев с
юнкерами генерал, директор Второго
московского корпуса встал в дверях и заявил,
что рота выйдет из казармы только через его
труп. Генерал знал, что подростки идут на
убой - и, в общем-то, был прав: если юнкера
гибли ротами, то что же говорить о кадетах...
Но, встав на их пути, директор разом потерял
власть: рота сама вооружилась, построилась
и под командой вице-фельдфебеля
Слонимского прошла сквозь своего генерала.
Директора Морского корпуса
адмирала Карцева гардемарины едва не убили
ударом приклада по голове - за то, что хотел
сдать корпус большевикам, чтобы сберечь
детские жизни. Раненого адмирала спрятали
от гардемарин в здании Госдумы: там он
тяжело ранил себя - пытался застрелиться, но
неудачно.
О том, как они воевали,
свидетельств немного, к тому же они самые
общие. Но и в немногих эпизодах выпирает
подростковый максимализм, помноженный на
неопытность. Во время боя офицер приказал
шестикласснику Володе Ажинову лечь, не
маячить мишенью перед врагом, но вместо "есть"
услышал: "Кадет перед хамом не ляжет".
Через несколько минут Володю убило...
Наверное, и поэтому первые гробы
Белого движения -- это детские гробы.
Характерными были две вещи.
Повиновались ли дети в погонах своим
взрослым командирам или нет, но почти в
любом случае они оставались организованной
воинской силой. И еще: командир сохранял
свою власть только тогда, когда сам
подчинялся принципам, которые прививал
своим детям. Часто их так и называли: "дети
генерала...", "дети полковника..."
Если так -- значит, эти генералы и полковники
оказались хорошими учителями. Даже слишком
хорошими...
Начало
изгнания
В
июне 18-го большевиков из Омска выгнали,
кадеты откопали в саду заветный ящик с
погонами и вроде бы жизнь начинала входить
в привычное русло. Но вернулись не все;
многие из кадет, ушедших к
Анненкову и Красильникову, погибли в боях.
Были среди них и младшеклассники...
Потом придет Колчак, и у кадет
начнется усиленная учеба с упором на боевую
подготовку - верховный правитель видел в
них такое надежное войско, что доверил
детям охрану собственной персоны. И он же -
когда положение на фронтах станет
угрожающим - отправит их в путь. Может, из
желания спасти (хотя мог бы и на фронт, как
это делали другие: да они бы и сами - с
радостью!), памятуя, что эти воины все-таки
дети и, наверное, единственные, кого не
коснулась проказа, поразившая всю огромную
страну. И даже святое Белое дело. (В те дни
офицер колчаковского штаба барон Будберг
запишет в дневнике: "Иногда мне кажется,
что нужно расстрелять половину армии, чтобы
уберечь оставшуюся половину от разложения".)
30 августа 1919 г. Сибирский
кадетский корпус под началом директора
генерала В.Д. Нарбута покинул Омск и ровно
через месяц прибыл во Владивосток. Место
ему определили на острове Русском
в казармах стрелковой артиллерийской
бригады. Корпус - голодный, вконец
обносившийся: директору чудом удалось
раздобыть и переодеть кадет в румынскую и
английскую форму - приступает к занятиям.
Попутно дети принимают участие в
подавлении мятежа чешского генерала Гайды
и Егерского батальона. Вскоре власть
перешла к эсерам, которые потребовали от
кадет отказа "от старых порядков", но,
встретив все то же молчаливое
сопротивление, не решились перейти к
насилию. Когда свергли эсеров, там же на
острове - для скорости производства
офицеров - открыли Корниловское военное
училище, куда сразу зачислялись старшие
кадеты. Тем, кто помоложе, снова выпала
миссия стать личной охраной другого белого
вождя - атамана Семенова. Вожди твердо
усвоили, что более надежных "преторианцев",
чем эти подростки, им не найти.
Но белые отступали... Война
загнала сибирских кадет на самую крайнюю
точку русской земли, и судьбе было угодно
гнать их все дальше и дальше. 25 октября 1922
года остатки Сибирского и Хабаровского
корпусов, погрузившись на палубы эскадры
адмирала Старка, покидали Россию. Как
оказалось - навсегда. Суда не были
предназначены для океанского плавания и к
тому же настолько изношены, что еле дошли до
ближайшего корейского порта. Месяц
ремонтировались. Но до следующей
длительной остановки - Шанхая - добрались не
все. Во время сильного шторма пошел ко дну
вспомогательный крейсер "Лейтенант
Дадымов": кроме команды на нем было 30
кадет - 16 хабаровцев и 14 сибиряков.
Поход
первоклассников
В
Шанхае опять вернулась
прежняя жизнь. Сердобольные дамы из русской
колонии арендовали для
кадет особняк и вообще старались вернуть
детям недоданного домашнего тепла. Но в том,
что это не совсем обычные дети, все вскоре
убедились еще раз. В день отправления
корпуса из Владивостока 13 мальчиков (старшим
не больше девяти лет), оставленных на
острове Русском, отбили плот у двух
китайцев, чтобы добраться на нем до своих.
Но ветер с берега унес плот в открытое море.
На исходе третьих суток от неминуемой
гибели детей в погонах спасло японское
судно. Японцы приняли их с почестями, какие
оказывают настоящим воинам. На берегу, в
бывшем Порт-Артуре, их разобрали самые
богатые японские семьи -- каждая семья
считала за честь оказать гостеприимство
герою. Потом детей отправили в Мукден, где
находились остатки Белой армии, откуда они
и попали в Шанхай, к своим. Поход
первоклассников длился полгода.
Но это был далеко не конец пути...
Каста
Даже
в погонах -- это были дети. Не ангелы. Дрались
и бегали в самоходы. Старшие, бывало,
заглядывали в "веселые дома" и,
случалось, стрелялись от несчастной любви.
Сочиняли хулиганские
стишки про самих себя.
"Ж...у
драли многи лета
Предку
вольского кадета...".
Сочиняли
про начальство -- про тех, кого любили в
первую очередь.
"Из
дальней варварской страны
К
нам прискакала обезьяна.
Надела
китель и штаны
И
стала в чине капитана..."
Но в остальном -- даже в мирное
время - их детство в корне отличалось от
того, что было за стенами корпуса. Казарма
не пускала многие соблазны и грехи улицы.
Главным воспитательным фактором была сама
принадлежность к воинской касте. Замкнутой,
суровой, ориентированной не на личный успех,
а на идеал и потому исповедующей ценности
диаметрально противоположные тем, что
бытуют "на гражданке". И самое главное
в том, что жизнь - абсолютная ценность для
обывателя -- далеко не на первом месте для
воина. Честь, Родина, вера, царь,
товарищество - гораздо дороже. Наконец, в те
времена не стеснялись повторять, что умение
достойно и даже легко встретить смерть для
офицера - такая же неотъемлемая часть
профессии, как для врача знание анатомии. К
этой мысли начинали приучать в детстве.
Иногда это поражало стороннего человека.
Как ту даму, которая случайно подслушала
разговор двух часовых (винтовки были выше
их раза в полтора).
- Уж больно не хочется умирать, да и рано, но -
надо.
- Да, надо.
Высокое положение в обществе
обязывало офицера иметь отменное
образование и безупречные манеры: но в
идеале душа воина должна быть предельно
ясной, без тени рефлексии, ибо каждая
составляющая его существа имеет свое
предназначение: душа -- Богу, жизнь -- царю и
Отечеству, сердце -- даме, честь -- никому. И
будущее воина ясно: делай, что должен, -- и
будь, что будет...
Конечно, бывало, что идеал не
сходился с реальностью, но дети, впитывая
высокую теорию, не успели дорасти до
непричесанной практики и тем более
свыкнуться с ней.
Они
не вернулись
Оставаться
Поднебесной было уже невозможно...
Назначенный новым директором корпуса
полковник В.И. Попов-Азотов
в поисках постоянного пристанища,
рассылает обращения правительствам
Германии, Франции,
Англии, США, Италии и даже Венесуэлы - всего
10 обращений. Согласием ответила только
Югославия. Александр I - король сербов,
хорватов и словенцев - выпускник Санкт-Петербургского
Пажеского его императорского величества
корпуса принял сибирских и хабаровских
кадет. Более того - он принял практически
все кадетские корпуса России - вернее то,
что от них осталось. Король был из того же
теста, что и русские дети в погонах, и потому
не мог поступить иначе. 6 ноября 1924 года
пароход "Портос" с сибирскими кадетами
на борту вышел из порта Шанхая, пересек
Индийский океан, прошел через Суэцкий канал
и через месяц после отплытия причалил в
порту Сплита. На протяжении пути кадеты не
оставляли занятий -- слушали лекции
офицеров генерального штаба.
Впоследствии их разместили в Сараеве
- там и закончился их путь через половину
Азии и два океана. Пришло их только 25
человек. Это был один из множества походов
детей, которых разбросало по миру.
В первый год революции из 31
кадетского корпуса уцелело только восемь.
Сибирский - один из них.
1 февраля 1925 года Сибирский
кадетский корпус закончил свое
существование. Всех прибывших в
Югославию кадет объединили в три корпуса -
Первый Русский, Крымский и Донской.
Закончив курс, сибиряки получили аттестаты
Донского кадетского корпуса. Потом и эти
три корпуса объединили в один - Первый
Русский Великого князя Константина
Константиновича.
Так закончился великий крестовый поход
русских детей в погонах.
У нас почти нет сведений о том,
как сложилась их судьба в изгнании. Есть
обрывочные сведения, что некоторые из кадет
- уже став взрослыми - вступали в ряды
вермахта, видимо, это был отголосок все той
же детской веры, отказывающейся
воспринимать реальность с ее привычными
мерзостями. Однако точно известно, что
немцы так и не решились послать их на
восточный фронт.
"Их имена знает один лишь
Господь Бог и только лишь о малой их части
сохранили память их товарищи, которым
удалось спастись и найти приют в зарубежье",
- писал военный историк Каменев. О тех, кто
оказался в изгнании, известно лишь то, что
они выжили. И сегодня в Омском кадетском
корпусе с гордостью показывают гостям
часовню, иконостас которой построен на
деньги потомков сибирских кадет. Пока что -
это единственный отзвук из прошлого...
О тех, кто остался в России, а остались
многие, - неизвестно ничего. В новой России
человек с таким пятном в биографии --
принадлежность к императорским кадетам --
был не жилец.
И здесь последняя параллель с тем
- более чем 700-летней давности - походом
детей в Палестину. Все, кто не ушел на
чужбину, -- погибли. Но в 1229 году император
Фридрих II освободил всех проданных в
рабство детей-пилигримов -- это было первым
условием мирного договора императора с
султаном Алькамилом. Многие из них остались
живы, не предали веру, чем заслужили
уважение султана. И потому император видел
в них "соль земли". А того купца,
который вместо Святой земли отвез детей на
невольничий рынок, нашли и повесили. Ибо
проклят тот человек, который соблазнил "малых
сих".
Но русские дети в погонах так и не дождались
ни возвращения на родину, ни славы, ни
воздаяния.
Александр
ГРИГОРЕНКО