И.Андрушкевич.

Русские тетради. Историко-политические анализы и комментарии.

№ 6. Буэнос-Айрес, июль 2009 г.

К 300-летию победы в Полтавской битве

Преобразования после победы

27 июня сего 2009 года, по православному стилю, исполнилось 300 лет со дня Полтавской битвы. Значение этого сражения предопределило не только исход Великой Северной войны (1699 –1721) и дальнейшее развитие России, но, в конечном итоге, также сильно повлияло и на всю міровую историю. Победа Русской Армии в полтавском сражении обеспечила России благополучный конец этой войны, а также и возможность продолжения преобразований царя Петра Великого, в том числе и преобразований конституционных.

Через два года после Полтавской битвы, в 1711 году был учрежден Правительствующий Сенат, который на практике частично заменил исконную на Руси Боярскую Думу, чьи корни уходят во времена святого князя Владимира (972 – 1015), как об этом свидетельствует митрополит Филарет (отец царя Михаила Федоровича), в своем послании полякам. Однако Боярская Дума никогда не была юридически упразднена, а лишь просто больше не созывалась, как больше не созывался и Земский Собор. (Также и патриарх Московский и всея Руси больше не выбирался, после смерти патриарха Адриана в 1700 году. Лишь в 1720 году учреждается Синод.) Сенат и не являлся полной заменой Боярской Думе, ибо решал лишь административные и судебные дела, а не «приговаривал» законы, равные царским указам, как это искони делала Боярская Дума. Затем, в 1718 году, под контролем Сената были учреждены двенадцать коллегий, вместо прежних приказов, число каковых доходило до 40. 

Еще через два года, в 1713 году, столица России была перенесена из Москвы в Санкт-Петербург, основанный за десять лет до этого, в 1703 году. В самом начале Великой Северной войны Россия отвоевала обратно северные берега Балтийского моря, которыми она уже владела за 1000 лет до этого. Уже тогда первая столица Руси – Новгород – свободно торговала и общалась с северо-западной Европой и даже принимала участие в Ганзейском союзе немецких портовых городов. 16 мая 1703 года, через 250 лет после падения Константинополя, в день праздника Пресвятой и Живоначальной Троицы, царь Петр Великий основал новый город при впадении Невы в Балтийское море, ставя его под покровительство Святого Апостола Петра, своего личного небесного покровителя.

Таким образом, через четыре года после Полтавской битвы, Санкт-Петербург стал пятой столицей России. Новгород, в котором в 862 году было основано Русское Государство, был первой столицей. 20 лет спустя, во времена второго русского князя, Игоря Рюриковича, при регентстве князя Олега, Киев стал второй столицей России. Во время княжения Игоря в Киеве, в 945 году, в коммерческом договоре с Византийской Империей, впервые употребляется в официальном международном документе имя Россия, по-гречески , как официальное наименование новгородско-киевского государства. После татарского нашествия (1237) Киев был несколько раз разграблен, разрушен и сожжен, вследствие чего он практически стал необитаемым. Посему, в 12 веке столица России была перенесена из Киева в город Владимир, ставший таким образом де-факто третьей столицей России, хотя Киев формально продолжал быть её государственной столицей, ибо титулы возглавителей Государства Российского всегда начинались формулой «Великий Князь Киевский». Затем, в 1326 году государственная столица России была перенесена в Москву, во времена княжения Великого Князя Киевского и Владимирского Ивана Калиты. Вскоре, церковная столица России тоже была перенесена в Москву.

Победный мир ведет к Империи 

Затем, уже после Нештадского мира, заключенного c Швецией в 1721 году, царь Петр принял титул «Императора Всероссийского» и превратил прежние «великие государства Российского царствия» во «Всероссийскую Империю», сохраняя при этом полностью все свои прежние титулы, в том числе и «Царя Великия, Малыя и Белыя Руси».

Необходимо отметить, что титул «царя» или «цесаря» или «кесаря» уже фактически был императорским титулом. Так, Василий III в грамоте, отправленной германскому императору в 1518 году, впервые назвал себя официально «царем», по-видимому желая подчеркнуть свое равенство с ним, этим выявляя и равенство между двумя титулами. В свою очередь, Англия обращается к царю Ивану Грозному как к «императору» с 1554 года.

В действительности, титул «царя» шире титула «императора», т. к. «царь» происходит от личного имени Юлия Цезаря, который, став единоличным правителем Рима, наряду с другими титулами получил от римского сената также и титул «императора», но как личное имя - «преномен». Поэтому Цезарь отбрасывает с этого момента свое имя «Юлий» и ставит на его место «Император». Само же слово император обозначало «полководец», и даже просто «генерал», и давалось генералам или полководцам после победы в бою, одновременно с правом на народную аккламацию в Риме, т. е. на «триумф». Другими словами, слово «император» употреблялось как синоним победителя или триумфатора. Затем, начиная с Октавиана, племянника и наследника Цезаря, из трех титулов верховной власти, титул кесаря или царя был более почетным, чем титулы императора («победителя») и августа («прибавителя» или  «присноприбавителя»). Единственный исторический титул, упоминаемый Христом, это титул кесаря. Иван Грозный пользуется этим титулом кесаря (в русском произношении) с момента своего венчания на царство в 1547 году. 

Таким образом, Государство Российское, в процессе естественного хода истории, после победы в Великой Северной войне, в результате победы в Полтавской битве, преобразилось из прежнего «Царства всея Руси» в многонациональную империю.

С учреждением новой столицы начался новый период истории России, называемый почти всеми историками «имперским». Нетрудно понять смысл этой новой терминологии, если объективно проанализировать происшедшие с тех пор большие исторические перемены. Россия перестала быть государством только лишь русских земель, как гласили до этого титулы ее великих князей, царей, митрополитов и патриархов, чтобы превратиться, начиная с Петра Великого, в своеобразный имперский союз русского государства с рядом других нерусских народов и национальностей. Само понятие «империи» именно и подразумевает многонациональное государство, в котором могут сосуществовать разные виды культурных, общественных и даже политических автономий, под одной общей верховной властью. (В древнем Римском государстве верховная власть именно и обозначалась термином «империум», в то время как все другие политические власти обозначались выражением «потестас».)

История двухвекового имперского периода России (1721 – 1917) является историей прогрессивных включений соседних народов и территорий в эту имперскую юрисдикцию, под общей верховной властью русского императора и царя. Это видно с юридической четкостью из самой формулы полного императорского титула, в котором перечисляются титулы отдельных народностей и территорий, соединенных под персональной унией русского царя. Некоторые из этих народностей были включены в империю на основании их собственных просьб, и даже на основании завещаний предыдущих законных владетелей. Другие же этнии, своим включением в русскую империю избавлялись от чужеродной зависимости, иногда граничащей с рабством (как в случае прибалтийских территорий). Некоторые из них обладали в рамках Империи значительной политической автономией, как, например, Финляндия, имевшая даже собственный Парламент, или даже собственных монархов, как в случае мусульманского Ханства Нахичеванского.

Такой процесс прогрессивных включений на равноправных началах является типичной характеристикой подлинных империй. Теодор Моммзен, в своем монументальном труде о римской истории, утверждает, что весь многовековой процесс развития римского города (urbs) в империю (orbis) можно охарактеризовать одним словом: включение. Этот имперский принцип сохранялся полностью и в Восточной Римской (Византийской) империи. В одном недавно вышедшем в Италии труде, особенно подчеркивается, что во время этого тысячелетнего государственного эксперимента «Константинопольское царство было светским государством, управляемым многонациональной, просвещенной и космополитической элитой, в согласии с римским правом». (Silvia Ronchey. Lo Stato bizantino. 2002, Torino.) Наоборот, колониальные завоевания, без равноправного включения приобретенных и завоеванных территорий и без соучастия их периферийных элит в имперском управлении, не ведут к созданию подлинных империй, а всего лишь к «империализму», как это было в случае, например, Британской, Французской и иных псевдоимперий.

Межконтинентальный связующий мост

Дело в том, что в сложном изначальном геополитическом проекте России, приоритетное место всегда занимала её исконная задача быть связующим мостом между окружающими её великими морскими бассейнами. Само первоначальное наименование России, как «великого водного пути из Варяг в Греки», говорит о существенном значении для России быть таким геополитическим мостом, сперва между двумя морями (Балтийским и Русским, сегодня Черным), а затем между пятью морями, после выхода России на Белое море, на Каспийское море и на Тихий океан. Причем, уже первоначальный геополитический проект России – быть связующим мостом между балтийским и черноморским бассейнами – на самом деле являлся межконтинентальным проектом связи, ибо в те времена Прибалтика была рубежом Западной Европы, а Византия была не только державой с центром тяжести в Малой Азии, но и вообще была началом путей в Азию, в Персию и в Китай. (В архитектуре и вообще в искусстве киевско-новгородской Руси очевидно наличие персидского влияния, главным образом, через Византию.)         

В таких процессах создания глобальных геополитических мостов всегда и повсюду происходят естественные в них включения разных этний, лежащих на их трассах, х отя методы таких включений бывают разные. Так, в первом веке после Р. Х. Римская Империя включила в свой состав балканские этнии (главным образом, Иллирийцев), лежащих на территориях великого пути из Рима в Грецию. Уже через одно столетие, эти народы стали поставлять Римской Империи хороших воинов, а через два века – выдающихся императоров, в том числе и династию, к которой принадлежал святой Константин Великий. Немного иначе происходило дело во время «устремления на Запад» США, чтобы геополитически соединить по суше Атлантический с Тихим океаном: ни индейские этнии, ни испанские поселения не были включены, а были просто сметены с дороги.  

Если Россия при Петре Великом решила в процессе навязанной ей Великой Северной войны закончить свою «реконкисту» потерянных ею в 13-м веке своих морских бассейнов, она должна была одновременно разрешить создавшееся за это прошедшее время новое положение на прибалтийских и на причерноморских территориях. Ведь, когда в бассейны  Черного и Каспийского морей вторглись татары, почти одновременно в Прибалтику вторглись два немецких «рыцарских» ордена.                                                                 

В 1200 году западные «крестоносцы» основали на устье Двины город Ригу, а в 1202 году новый «рыцарский» орден меченосцев (gladiferi), с уставом палестинских тамплиеров («храмовиков»), которые почти одновременно, в 1204 году, приняли активное участие в вероломном нападении на Константинополь и в его варварском разграблении. Через четверть века между Вислой и Неманом, на Балтийском побережье, обосновался другой «рыцарский» орден – Тевтонский. В самый год разорения Киева татарами, в 1237 году оба ордена слились в один, что было не трудно, ибо оба имели общие корни. Они никого не включали в свои структуры, а только лишь порабощали. Литовское племя пруссов было ими полностью покорено, а их территория стала ядром будущего нового германского государства. Через четыре года после объединения новый орден напал на Россию, для её «просвещения».

Таким образом, перед Россией после Полтавы встал вопрос: что делать с этими новыми пришлыми элементами на этих территориях и с порабощенными на них этниями? Именно для разрешения этих вопросов и была создана Всероссийская Империя, дабы в её рамках правового справедливого государства и поработители, и порабощенные стали равноправными имперскими гражданами.

Больше того: эта новая подлинная Империя явилась тогда также и новой программой для общего и совместного развития и роста, культурного и экономического. Она не только открывала широкие перспективы перед своими гражданами всех этний, но и привлекала этими своими перспективами многих переселенцев из Западной Европы как групповых, так и одиночных. Об этом свидетельствуют массовые переселения в Россию немецких крестьян во времена Екатерины Великой, а также и переселения политических и религиозных беженцев из Франции, из других стран Западной Европы (как, например, секты менонитов) и из Сербии, особенно в Малороссию и в Новороссию. О многочисленных индивидуальных переселениях во Всероссийскую Империю свидетельствует изобилие иностранных фамилий не только на службе Империи, но также и в её культурной и хозяйственной жизни. Начало этому процессу положил лично Петр Великий, когда он в самый день победы под Полтавой пригласил пленных шведских офицеров не только на банкет после боя, но и вообще на русскую службу, каковой призыв нашел сразу же широкий отклик.

Идеологическая реакция 

Таким образом, чтобы достичь победу в Великой Северной войне, Россия была вынуждена не только научиться многому у своих врагов в этой войне, но и вообще сделать большие преобразования в своих вооруженных силах. В свою очередь, это потребовало проведения широких реформ всей жизни в стране, в том числе в её административных, общественных и политических структурах.

В процессе этих глубоких преобразований, были заморожены некоторые существенные элементы традиционного конституционного строя России, без их полного органического прилаживания к новой ситуации, внутренней и внешней. Во время такой тяжелой и долгой войны было не до этого, так что пришлось прибегать к импровизациям. Существенным примером этому является недостаточная замена традиционной Боярской Думы вновь учрежденным Сенатом, ибо Сенат не имел законодательных функций, каковыми в России всегда обладала Дума. Таким образом, не было другого выхода, как перманентно прибегать к другому оставшемуся законодательному источнику, а именно к личным царским указам. Всё делалось именем царя, так что теоретически за все отвечал сам царь. Однако этим самым де-факто сводился на нет исторический традиционный соборный принцип государственного строя России, что усугублялось отказом от созыва Земских Соборов, а также и вводился чуждый России западноевропейский принцип абсолютной монархии, вместо русской самобытной вечевой, а затем соборной монархии. В свою очередь, отказ от выбора патриарха, с передачей патриарших функций Синоду, сильно нарушал конституционный и канонический принцип разделения в симфонии между Церковью и государством.     

Побежденная и сильно изнуренная длительной войной Швеция приняла решение кардинально изменить свою собственный исторический проект: она отказалась от гегемонии в Балтике и в северо-западной Европе, и занялась преимущественно своим собственным благоустройством и благоденствием, в чем она несомненно преуспела.

Однако не все идеологические и геополититические факторы Запада захотели согласовать свои дальнейшие собственные планы с легитимными и естественными историческими проектами России.

Западная Европа как таковая была сформирована в результате взаимодействия франкских и норманнских элементов, при соучастии Римской церкви. Такая конвергенция с самого начала заняла враждебные позиции по отношению к Православию и к православным странам, по ряду причин. Эта враждебность сохранилась и после протестантских расколов в Западной Европе, что особенно ярко видно на примере Тевтонского ордена, из католического рыцарского ордена, со временем превратившегося в протестантское государство.

Коренным историческим заблуждением Запада является его стремление к своей абсолютной исключительности. Запад не хочет быть частью выходящего за его рамки целого, а претендует быть сам по себе целым. Таким образом, он стремится включить Восток в Запад, не брезгуя для достижения этого применением не только силы, но и любых иных средств. Такой комплекс стал мировоззренческим фундаментом всех последующих тоталитаризмов Запада, в том числе марксизма, фашизма и нацизма. 

После Великой Северной войны, Россия еще много раз подвергалась военным агрессиям Запада, главным образом, в 1812, 1853, 1914 и 1941 годах. Главной целью при этом всегда было упразднение государственного единства, политического и экономического, на территории России. Об этом открыто говорили и писали многие идеологи Запада. Например, Бжезинский и Киссингер, еще до 1990 года, требовали отбросить Россию назад во времени в её не только до-имперский, но даже в до-царский период. Идеологическая диверсия Запада в России, ставшая возможной благодаря необходимости проведения технологических и военных реформ из-за Великой Северной войны, проводилась систематически в течение полутора веков.

Лишь в результате Катастрофы 1917 года эта идеологическая диверсия Запада привела к реальной возможности наметить на государственном теле Всероссийской Империи искусственные административные швы её будущего расчленения, под прикрытием интернационалистических лозунгов.

Однако еще более пагубной оказалась ликвидация великих общероссийских культурных, экономических и социальных проектов, развивавшихся на базе совместного сожительства на общем экономическом пространстве. Ведь, на практике оказалось, что дальнейшее соучастие в искаженном Катастрофой совместном государстве впредь больше не предвещало его участникам, ранее включенным в Империю в результате Полтавской победы, ни культурного, ни политического, ни экономического, ни социального прогресса, а тем паче расцвета. Так, Полтавская победа, через двести лет, была в значительной мере аннулирована.

Однако необходимо всегда иметь ввиду, что такое развитие не было случайным, а результатом целенаправленных долгосрочных планов. Например, уже за четверть века до распада захваченного коммунистами государства, одна статья Збигнева Бжезинского в мадридском философском журнале «Revista de Occidente», № 24, от марта 1965 года, под заглавием «Una Europa hasta los Urales?» («Европа до Урала?»), приоткрывает немного занавес над некоторыми подобными планами. Бжезинский начинает свою статью словами Мао, хваставшегося в 1957 году, что «восточный ветер преобладает над ветром западным». Однако Бжезинский отмечает, что в том же 1957 году был подписан в Риме договор о создании Европейского общего рынка, затем ставшего Европейским Содружеством: «Для новых отношений между Востоком и Западом оказалось важным зарождение новой Европы, до сих пор ограниченной своей западной частью, но которая уже является мощной экономической силой, способной вызывать с каждым днем растущее политическое и идеологическое притяжение в странах по ту сторону Эльбы». На днях, почти то же самое сказал сегодняшний вице-президент США.

Это Европейское Содружество было затем преобразовано в «Европейский Союз», почти одновременно с перестройкой Советского Союза (созданного на месте Всероссийской Империи, зародившейся под Полтавой), в «Содружество независимых государств».

Однако, даже такие искусственно создаваемые ассиметрии не cмогут полностью свести на нет все результаты полтавской победы.

Окончательный возвращение России на берега Балтийского моря при Петре Великом позволило его преемнику Николаю Второму соединить по суше, с помощью Транссибирской железной дороги, эти берега с берегами Тихого океана. Таким образом, в то время как США соединяли железной дорогой свое атлантическое побережье на своем востоке со своим тихоокеанским побережьем на своем Западе, Россия соединяла свое западное атлантическое побережье со своим восточным побережьем на Тихом океане. Эта два трансконтинентальных соединения и являются геополитическим позвоночником сегодняшнего глобального мира.