Наши шкоды и забавы

Несмотря на достаточно строгий режим нашей жизни в училище, мы все же находили возможности для различных шалостей и развлечений, которые, надо признаться, не всегда были безобидными. Многие из них свойственны, наверное, учащимся любых школ. Например, какой-то период времени мы увлекались стрельбой через металлические трубки горохом, бузиной, пережеванной бумагой. Все это набиралось в рот и выстреливалось напором воздуха (точнее, выплевывалось) в сторону цели. В другой период проводились соревнования по подбрасыванию «маялки» - камешка или металлического кружка с бахромой, придающей им правильную баллистику. Нужно было сделать как можно больше ударов внутренней боковой частью стопы, не давая маялке упасть на землю. У нас были специалисты, которые могли держать эту маялку более сотни ударов, в течение нескольких минут. Играли мы и на деньги (металлическими монетами) – в «расшибалки», когда монеты укладываются столбиком, а потом по очереди по ним бьют специальной битой, чтобы они переворачивались орлом вверх, или в  «пристеночек»  - ребром монетки ударяют об стенку, чтобы она упала на пол как можно ближе к монете соперника. Если до нее можно дотянуться пальцами, то монетку можно забрать.

Некоторые наши забавы были, наверное, весьма специфичны. Каждое из таких увлечений имело временный характер и соответствовало определенному периоду, после чего интерес к этому виду занятия мог пропасть совершенно. Всех забав я не перечислю, но на некоторых хотелось бы остановиться. Отдельные развлечения, например, связанные с покорением окружающих оврагов, я уже описал. Теперь о некоторых дополнительных.

В свое время широкое распространение, особенно во время самоподготовки, получили у нас прыжки с поворотом. Надо было, разбежавшись, подпрыгнуть и, повернувшись во время прыжка, своей задницей стукнуться о шкаф или выделенную для этого стену. Суть соревнования была в том, чтобы место касания о шкаф или стену было как можно выше. Естественно, если упражнение выполнялось об шкаф, это сопровождалось большим шумом, и проведение таких соревнований требовало большой бдительности и слежения за местом пребывания своего офицера-воспитателя. При отработке таких прыжков были и падения, и травмы, но были и положительные итоги. Мы могли, например, свободно запрыгнуть и, не касаясь руками, сесть на высокого коня (имеется в виду гимнастический конь), на уложенную в высокую стопку горку спортивных матов или на другой высоко расположенный предмет. Потом мы научились еще одному прыжку – запрыгиванию прямыми ногами на достаточно высокий предмет. Это требовало очень хорошей прыгучести, которая и развивалась в ходе описанного развлечения. Весьма интересно было наблюдать за реакцией на такой прыжок неподготовленной аудитории.

Иногда для наказания провинившегося перед товарищами суворовца применялась мера воздействия под названием «замок». Для его выполнения нужно было, лежа на гладкой поверхности, например, на преподавательском столе, забросить ноги за голову (если кто знаком с системой йогов, это положение называется позой плуга) и согнуть их в коленях до образования отверстия между коленями и шеей, в которое всовывался длинный черенок от швабры. Освободиться из такого замка самостоятельно было практически невозможно. Для усугубления участи иногда такого, свернутого в замок суворовца укладывали сверху шкафа, где он и оставался некоторое время, пока не пройдет срок наказания или он не будет обнаружен и освобожден дежурным офицером-воспитателем.

Был период, когда среди нас проводились соревнования, кто выпьет больше воды. Единицей измерения были графины, находившиеся у нас в спальне. Находились ребята, которые могли выпить до четырех графинов воды за один раз, не выбегая при этом в туалет. Об одном из таких соревнований рассказывает Слава Соколов. Однажды он поспорил с Сашей Зайцевым на несколько воскресных пирогов с рисом и мясом, которые мы очень любили, что он сразу после обеда выпьет целый графин воды. Он сел на подоконник и с несколькими остановками осилил эту емкость. Потом некоторое время посидел на подоконнике, но переполненный желудок не выдержал и вытолкнул обратно всю воду, которая через окно вылилась на хоздвор. Все же вес был засчитан, и Саша Зайцев несколько недель отдавал свое лакомство Соколову.

Значительный период мы были увлечены стрельбой из рогаток. Сначала были рогатки из веток для стрельбы камнями по пернатой дичи или по стеклам, потом мы делали небольшие металлические рогатки из толстой проволоки для стрельбы бумажными или металлическими пульками. Бумажные пульки очень тщательно готовились. Во-первых, на их изготовление шла не любая бумага, а только такая, которая при изгибе не переламывалась. Во-вторых, оторванный кусочек бумаги тщательно скручивался, увлажнялся (иногда собственной слюной) и только после этого перегибался. Получалась довольно жесткая пулька, которая при попадании вызывала достаточно болезненные ощущения. Еще худшие ощущения вызывались металлической пулькой. Для стрельбы такими пульками применялись простые тонкие резинки, надеваемые на большой и указательный или на указательный и средний пальцы, либо упомянутые металлические рогатки. Потом мы стали делать себе пистолеты и даже ружья, где в качестве стреляющего механизма использовалась все та же резинка (правда, получше качеством, например, взятая из набора для авиамоделирования). Такой пистолет или ружье имели уже запирающий механизм, прижимающий с помощью другой резинки взведенную пульку и освобождающий ее при нажатии на спусковой крючок. Для изготовления таких пистолетов искали в своем парке соответствующие изогнутые ветки, которые обрезали и облагораживали. Некоторые из нас в стрельбе из таких резиновых рогаток или пистолетов достигали весьма высоких результатов по точности – могли попасть в поставленный карандаш или сигарету на расстоянии до 10-ти шагов. Иногда эти рогатки использовались и во время уроков – для стрельбы по учебникам, по повешенным на стенах картам, а то и по своему товарищу. Все это вызывало некоторый шум, который мешал проведению уроков, чего стреляющие и добивались.

Был период, когда из кинопленки мы мастерили "щелкунчиков" и трещали ими весь день. А то из той же пленки делали себе вставки под язык и с их помощью извлекали мелодичные звуки, похожие на звуки гавайской гита­ры. Иногда проводилось хоровое исполнение некоторых популярных мелодий с помощью таких самодельных пищалок. Специальные тембровые окраски создавались с помощью расчесок, обернутых в вощеную бумагу. Когда извлекаешь звук из такого инструмента, то вощеная бумага при этом колеблется, и губам делается нестерпимо щекотно. Еще одну разновидность музыкальных инструментов – свистульки – мы готовили из абрикосовых косточек, стручков акации или просто из травинки, зажатой между большими пальцами рук. В общем, наша творческая мысль не сто­яла на месте, мы не давали ей дремать.

Иногда мы подшучивали над своими преподавателями. В последние два года обучения у нас был предмет «психология». Вел его подполковник Казачихин, имевший весьма необычную внешность и манеры. У него была очень большая голова, на которой причудливо располагалась редкая растительность, образуя в передней части волосяной островок. Он и кличку у нас имел «Голова». Во время урока, рассказывая новый материал, он имел привычку опереться на разведенные в стороны до положения «шпагат» указательные и большие пальцы обеих рук и тереться об обращенный к нему край стола. Поэтому мы иногда мазали этот край стола мелом и с удовольствием наблюдали, как он переходит на китель нашего преподавателя. Уроки он вел пассивно, не заинтересованно, сам предметом владел, как нам казалось, слабо, и такое его отношение к этой дисциплине невольно передавалось нам, вследствие чего мы психологию не любили. А может быть, и наоборот, поскольку мы психологию не любили, и преподаватель казался нам слабым. Кроме того, он имел не очень быструю реакцию, и мы иногда позволяли себе устроить какой-нибудь кавардак во время его урока. Распростра­нен­ной шкодой была такая. Здание, в котором мы учились и жили, было достаточно старым. В некоторых комнатах сохранились старые изразцовые печки, которые по назначению не использовались, поскольку в училище было центральное водяное отопление. Одна из таких печей стояла и в классе, где мы занимались психологией. У этой печки была металлическая вьюшка, которую при желании можно было и вытащить. Перед уроком эта вьюшка привязывалась к гантели довольно длинной веревкой, а гантель пряталась у задних парт. Во время урока один из сидящих на задней парте вдруг пускал по полу гантель, которая с грохотом катилась вдоль парт, а затем, когда натягивалась привязанная веревка, как завершение салюта с шумом падала печная вьюшка. Этого грохота вполне хватало для последующего выяснения отношений, а урок таким образом срывался.

Когда мы достигли возраста полового созревания, в нашем обиходе появились шутки и забавы сексуальной направленности. Некоторые из наших ребят стали подшучивать над работницами нашей столовой. Между столовой и кухней был небольшой коридор, по которому официантки носили приготовленные блюда перед едой или использованную посуду после приема пищи. Ребята выключавли свет в коридоре, выбирали молодую официантку и в то время, когда руки у нее были заняты посудой или подносом с тарелками, налетали на нее и начинали общупывать ее выступающие детали, углубляя практически свои теоретические знания по женской анатомии. Официантки ругались, уворачивались, но, поскольку руки у них были заняты, бросить посуду они не могли, реальной угрозы для хулиганов их действия не представляли и, кроме визга, они никакого сопротивления не оказывали. Потом они жаловались нашим начальникам, но из-за темноты в коридоре их жалобы были неконкретны и виновников обычно не находили.

  назад - дальше