Химия, царица наук …

Воспоминания о химии у меня ассоциируются с обликом одного из наших любимых преподавателей – капитана Морозовой Гении Васильевны (полное имя у нее было Генуэфа, но мы этого тогда не знали и ничуть от этого не страдали). В ее руках во время уроков происходили удивительные чудеса: то при слиянии бесцветных жидкостей получалась смесь удивительно красивого цвета, то внутрь перевернутой бутылки устремлялся ярко-малиновый  фонтан, то затухала поставленная в миску свеча, когда в нее переворачивался пустой стакан. Таких фокусов было не счесть. И на каждом уроке мы узнавали много нового об окружающих нас явлениях и предметах. Вполне естественно, что мы следили за ее рассказами, как завороженные. Кроме интереса к самому предмету, нас привлекала сама Гения Васильевна своей добротой и лаской. Мы ощущали ее любовь к нам и, сами лишенные материнской ласки, тянулись к ней, отдавая свою любовь и признательность.

Уроки химии проводились в химическом кабинете и в специально оборудованной лаборатории, где поверхность столов сохраняла на себе следы неаккуратного обращения с едкими жидкостями или воспламеняющимися веществами. Мы тоже добавляли подобные следы.

Вспоминается, как однажды мы прошли огневое крещение. Это было на уроке химии, когда Гения Васильевна демонстрировала опыт по получению кислорода в результате реакции разложения бертолетовой соли. После нагрева колбочки с солью, она сунула туда тлеющую лучинку для подтверждения нахождения в ней кислорода. Но лучинка не вспыхнула, как это должно было быть. По-видимому, реакция шла медленно и кислороду еще не набралось достаточно. Повторно подогрев колбочку, Гения Васильевна вновь сунула туда лучинку. И тут произошел взрыв. Колбочка разлетелась на множество мелких осколков. Они изрешетили лист бумаги, которым был застелен преподавательский стол. Один из осколков попал Валере Каминскому прямо в лоб, другой – поцарапал руку Олегу Мартынову. Больше травм не было. Гения Васильевна сама тоже не пострадала. Но она так за нас перепугалась, что стояла бледная, как полотно. Нам пришлось ее успокаивать.

Изучение химии, как и других предметов, не ограничивалось уроками. В училище работал химический кружок, на котором мы проводили интересные опыты с газами и жидкостями, выращивали из пересыщенных растворов солей большие красивые разноцветные кристаллы или покрывали мелкими кристаллами заготовленные проволочные каркасы, готовили специальные смеси к предстоящим опытам.

Однажды нам объявили, что вскоре в клубе училища должен быть проведен химический вечер. Подготовка вечера возлагалась на химический кружок. Мы активно включились в работу. Мне было поручено делать доклад, но это не освобождало от участия в подготовке вместе с другими кружковцами необходимых реактивов и опытов, которые должны демонстрироваться во время доклада.

Подготовка к этому вечеру заняла у нас несколько месяцев напряженной работы. Мы рассчитывали и смешивали в нужных пропорциях разные вещества, приготавливали смеси разных веществ, готовили банки, бутылки, другие аппараты и препараты. Одновременно я писал и шлифовал вместе с Генией Васильевной текст доклада, вставляя в него описания производимых опытов или демонстрируемых заранее сделанных образцов. И вот вечер начался. Я читал на трибуне доклад, а его сопровождали зрелищными опытами, среди которых были и цветные фонтаны, фейерверки и  взрывы водородно-воздушной смеси, и превращение заготовленной неказистой колбаски в извивающуюся пестро раскрашенную змею в результате беспламенного горения. В некоторых местах доклада мы гасили свет, и в темноте разноцветные фейерверки выглядели более выразительно и эффектно.

Наряду с такими мероприятиями в училище проводились и химические конкурсы, задания на которые вывешивались  по коридорам училища. Подготовкой конкурсов также занимались члены химического кружка.

Все эти дополнительные занятия способствовали более прочному усвоению предмета. Кроме того, не хотелось выглядеть плохо в глазах Гении Васильевны, которую мы все любили и не хотели огорчать без необходимости. Полученные в училище прочные знания облегчили в дальнейшем мою учебу в вузе, когда потребовалось снова учить химию.

Некоторые познания в области химии имели и определенные негативные последствия. Пройдя красный фосфор и усвоив его взрывчато-воспламенительные свойства, мы на некоторое время увлеклись пиротехникой. Сейчас уже не вспомнить, кому первому пришла мысль делать отверстия в кронштейне, который поддерживал откидную крышку парты, и утрамбовывать в них взрывоопасные смеси на основе красного фосфора. Один из первых опытов такого рода закончился взрывом, в результате которого от кронштейна оторвало порядочный кусок дерева. После этого нашлось много последователей. Для приготовления смесей использовались головки от спичек, порох из мелкокалиберных патронов, которые мы припрятывали во время стрельб. Мысль не стояла на месте. Занятия обрастали новыми находками: то в кронштейн вбивалась пустая гильза или медная трубочка (которые, кстати, предохраняли парты от разрушения), то из пороха прокладывалась дорожка к месту заряда, то использовались какие-то новые кислородосодержащие наполнители типа бертолетовой соли. Однажды Гена Митюшов произвел такой взрыв во время урока математики, который вел Иван Корнеевич Федотов. Он готовил смесь для использования на перерыве, но перестарался, и взрыв прозвучал преждевременно. Правда, кронштейн парты при этом остался цел. Но эффект был весьма интересным, особенно для капитана Федотова.

Как-то химики-пиротехники из одного класса приготовили несколько сюрпризов одному своему не самому любимому преподавателю. Однако, он заболел и вместо него на урок пришел другой офицер. Только он хотел положить книгу на преподавательский стол, как один из суворовцев говорит ему: «Товарищ капитан, не кладите, пожалуйста, книгу на стол!» Только он собрался сесть на стул, его опять останавливают. Хочет взять мел, снова то же самое.

«В чем дело?» – спрашивает преподаватель. Ему отвечают: «Понимаете, мы ждали не вас». И показывают, что они приготовили: положили книгу на стол – раздался небольшой взрыв, нажали на стул – снова взрыв. Мел оказался вымоченным в каком-то растворе и совершенно непригоден для использования по назначению. Только после такого добровольного разоружения и замены мела можно было начать занятия.

Представляете, как приятно было бы испытать на себе все эти сюрпризы. И какое надо  иметь самообладание, чтобы преподавать в таком боевом заведении!

  назад - дальше