Здесь лежит Суворов
День
рождения великого русского полководца отметили на минувшей неделе в
Петербурге. Состоялись торжественные возложения цветов к его
памятнику на Суворовской площади и к надгробию в Благовещенской
усыпальнице Александро-Невской лавры.
Мало кто знает, что появление этой
знаменитой надписи на могиле полководца связано с именем графа
Дмитрия Хвостова, человека скромного и честного, но, увы, бездарного
поэта. Граф был женат на его племяннице и служил у Суворова
адъютантом. Перед смертью тот ему сказал: «Митюша! Не черти моей
гробницы стихами, а разве только напиши: «Здесь лежит Суворов». Что
и было сделано. Полководец опасался, что его родственник напишет
какую-нибудь высокопарную нелепицу, и деликатно подсказал ему, что
попроще.
Впрочем, есть и другая версия этой
знаменитой эпитафии. Будто бы ее придумал Державин. Он, в отличие от
Хвостова, конечно, мог бы написать что-нибудь действительно
благородно-приличное, однако счел, что ничего лучше этой лаконичной
фразы придумать было нельзя.
Наука побеждать
Самый великий полководец России в
детстве был хилым и болезненным ребенком. Однако сумел сам закалить
себя. Обливался по утрам холодной водой, спал на сене или прямо на
полу, не признавал теплой одежды. Однажды Екатерина, увидев его в
одном мундире, подарила Суворову шубу на собольем меху. Полководец
был рад подарку, но так ни разу не надел его, а возил с собой, держа
на коленях.
В армию его родители записали, как это
делали в то время дворяне, не сразу, а потому офицерские эполеты ему
пришлось заслужить усердной солдатской службой. Однако это помогло
Суворову лучше узнать солдат и научиться разговаривать с ними на
простом языке. Вскоре он оказался на войне, участвовал в походе на
Берлин и к 33 годам был уже полковником. Получив Суздальский
пехотный полк, Суворов сам взялся за обучение солдат, которые тогда
служили в армии десятилетиями. Он преподавал им не только военную
науку, но и арифметику, и даже Закон Божий. Основой его обучения был
принцип: «тяжело в ученье, легко в бою». Он учил солдат не
маршировать на парадах, а побеждать. Проводил тренировки в поле, в
лесу. Ел с солдатами из одного котла, называл их «чудо-богатырями».
За это они его не просто уважали, а любили. Опыт этих занятий он
изложил потом в своей знаменитой книге «Наука побеждать». Залогом
успеха он считал быстрое и решительное наступление. «Глазомер,
быстрота, натиск!» – учил Суворов.
В мае 1773 года русские солдаты под
предводительством Суворова взяли турецкую крепость Туртукай, хотя ее
гарнизон – уникальный случай в военной истории – был почти в два
раза больше, чем численность штурмовавших. Однако за эту блестящую
победу он едва не был наказан. Фельдмаршал Румянцев разгневался, что
тот пошел в бой вопреки его запрету. Однако Екатерина заявила:
«Победителей не судят!» и наградила Суворова.
Знаменитым стал и штурм Суворовым
крепости Измаил, считавшейся неприступной. Он предъявил туркам
ультиматум: «Сутки на размышления – воля, первый выстрел – уже
неволя, штурм – смерть!» Турки не капитулировали и были почти все
перебиты.
Такой же блестящей была победа над
турками при реке Рымник. Объединенные с австрийцами силы русских в
25 тысяч после стремительного марша наголову разгромили 80-тысячную
турецкую армию. За это он получил к своей фамилии приставку
Рымникский.
Букли не пушки
Однако приход к власти императора Павла
I привел к изменению военной доктрины. Павел обожал муштру и парады
на прусский манер. Жестоко карал за малейшую провинность. Однажды за
неровный строй на маневрах он отправил в ссылку целый полк. «В
Сибирь, шагом марш!» – в ярости приказал император.
Разумеется, что в такой армии Суворову
не было места, и он оказался в отставке. Поселившись в своем имении,
полководец продолжал спартанскую жизнь. Вставал до рассвета,
обливался холодной водой, пел в церкви на клиросе и даже играл с
деревенскими детьми в бабки. Некоему важному гостю, который
удивился, что фельдмаршал занимается столь неподобающим делом, он
объяснил, что теперь в России столько фельдмаршалов, что им нечего
делать и приходится играть в бабки. А насчет порядков, заведенных
Павлом в армии, где солдат заставили носить парики, иронически
отзывался так:
Пудра не порох,
Букли не пушки.
Коса не тесак.
Я не немец, а природный русак!
Судьба полководца неожиданно
переменилась благодаря австрийцам, которые ценили его гений и
упросили Павла, чтобы именно Суворов возглавил объединенные армии в
Италии в войне против французов. «Воюй как умеешь!» – напутствовал
его император.
«Мы – русские, какой восторг!»
Вскоре войска Суворова вступили в Милан,
а затем вся северная Италия была освобождена от французов. Павел
пожаловал Суворову титул князя Италийского, его засыпали наградами.
А он уже отправился в Швейцарию, где совершил знаменитый переход
через заснеженные Альпы. Об этом невероятном походе жители Швейцарии
помнят до сих пор. У Чертова моста, который штурмом взял Суворов и
его чудо-богатыри, установили мемориальную доску. Музеи, посвященные
Суворову, до сих пор сохранились в некоторых швейцарских городах.
После этого похода он получил титул генералиссимуса, которого после
него в России был удостоен только Сталин.
Великий полководец провел более 60
сражений и ни одно не проиграл. Однако он был не только гениальным
практиком и выдающимся специалистом в военных науках. Суворов владел
семью иностранными языками, изучал математику, философию, историю и
даже сочинял церковные песнопения.
Он был горячим патриотом России, умножив
ее славу в боях. «Мы – русские, какой восторг!» – часто повторял
фельдмаршал.
«Это моя манера»
Однако при жизни некоторые считали его
чудаком, чему он и сам нередко давал повод своими эксцентричными
поступками, упорным нежеланием соблюдать этикет, который ненавидел.
Однажды в Рождественский сочельник, который предписывает строгий
пост, Суворов сидел за столом у Екатерины и демонстративно не
притрагивался к блюдам. Заметив это, императрица спросила, почему он
ничего не ест. Потемкин, принципиально не соблюдавший постов,
отвечал, что Александр Васильевич не будет есть до тех пор, пока не
взойдет первая звезда. Через несколько минут придворный принес
коробочку с бриллиантовой орденской звездой со словами: «Ваша звезда
взошла, фельдмаршал!»
Секретарь Суворова Фукс вспоминал, что
постоянно изумлялся, как такой умнейший человек нередко вел себя
«причудливо», и однажды отважился спросить об этом самого
генералиссимуса. «Это моя манера», – ответил Суворов.
После итальянского триумфа великий
полководец, уже больной, снова познал горечь опалы. Вместо царской
встречи в Петербурге его ожидала почти полная изоляция, никто не
смел к нему прийти. Он умер в доме графа Хвостова на Крюковом
канале.
Андрей Соколов
Фото Дмитрия Фуфаева
"Петербургский дневник", 1.12.2008
