|
ГЛАВА VIII Преобразования и меры к благоустройству 1-го и 2-го Кадетских Корпусов и Военно-Сиротского Доха; общие черты внутреннего порядка в этих заведениях и быта их воспитанников.
Упомянутый в начале предыдущей главы проект князя Зубова об устройстве военных училищ был передан, в 1803 г., на рассмотрение попечителя Петербургского учебного округа, Н. Н. Новосильцова, и затем обсуждался в Высочайшем присутствии, в заседаниях известного "неофициального комитета", в состав которого, кроме Новосильцова, входили: гр. В. П. Кочубей, кн. А. А. Чарторыский и гр. П. А. Строганов.
Первоначально предполагалось соединить военные школы, для научного образования их воспитанников, с
губернскими гимназиями и, в воспитательном отношении, подчинить эти школы строгой
военной дисциплине с тем, чтобы большинство окончивших гимназический курс
производить прямо в офицеры армии, а более способных воспитанников переводить
в высшие военные училища, для подготовления
к офицерской службе в специальных родах оружия. Подробная
разработка таковых предположений тогда же возложена была на особую комиссию, в которую, кроме членов Главного правления
училищ: кн. Чарторыского, Новосильцова
и генерала Клингера, назначены: гр. В. А. Зубов,
инженер-генерал Сухтелен, вице-адмирал Чичагов и генерал-майор Бегичев. В 1805 г. комиссия эта
представила Государю доклад о порядке учреждения военных училищ, с приложением
"Плана военного воспитания", коорый тогда же удостоился Высочайшего утверждения. По соображениям комиссии, военное образование молодых дворян должно начинаться в губернских военных училищах, с двухгодичным приготовительным и пятилетним гимназическим курсами, и оканчиваться в столичных Кадетских Корпусах, с четырехгодичным общим военным курсом для выпуска прапорщиками или корнетами в армию и гвардию, и с особыми высшими специальными курсами для выпуска в инженеры, генеральный штаб и артиллерию подпоручиками и поручиками. Таким образом 1-й и 2-й Кадетские Корпуса подлежали коренной реорганизации, как заведения, предназначенные собственно для военного образования будущих офицеров; но до открытия достаточного числа военных училищ в губерниях, положено было оставить эти два Корпуса на прежних основаниях, а в начале 1806 года 2-й Кадетский Корпус, вверенный, так же как и 1-й, управлению Цесаревича Константина Павловича, получил внутреннее устройство во всем сходное с 1-м Корпусом. Вскоре за тем внимание правительства обращено было на необходимые меры для привлечения более достойных деятелей в учебно-воспитательную службу при Кадетских Корпусах, и офицерам этих заведений, как равно Пажеского Корпуса, Военно-Сиротского Дома и Дворянского полка, предоставлено было старшинство одного чина против армии; по размерам же содержания они были сравнены с офицерами артиллерии, а баталионным командирам, сверх того, определены столовые деньги. Вместе с тем директорам заведений предоставлено было, для пополнения офицерских вакансий, требовать из артиллерии кандидатов в двойном числе, поименно из бывших воспитанников Кадетских Корпусов с тем, чтобы оставлять в заведениях наиболее надежных из таковых кандидатов. В то же время Высочайше повелено было способнейших из солдатских детей, состоявших при 1-м Корпусе, воспитывать на казенный счет в С.-Петербургской гимназии и по успешном окончании там курса обращать в Корпус для определения учительскими помощниками при Дворянском же полку устроена была школа для приготовления фехтмейстерских помощников в Кадетские Корпуса.
Наконец, в исходе рассматриваемого
периода, порядок производства в чины учителей Пажеского и Кадетских Корпусов и
Военно-Сиротского Дома определен был особыми правилами, по которым всем
учителям этих заведений, имеющим университетские аттестаты или свидетельства,
предоставлено право на производство, по выслуге четырех лет в учительском
звании и по удостоению начальства, в соответствующие
чины, а именно: для учителей наук - IX,
языков - X и искусств - XII класса.
Кроме этих общих распоряжений следует указать здесь более важные меры для благоустройства отдельных заведений.
Так, в самом начале царствования Александра I приступлено было к постройке
каменного здания по новому плану для 2-го Кадетского Корпуса, которое было
окончено в 1806 г. и обошлось казне в 360.000 р.; вскоре за тем это помещение
Корпуса, занимаемое ныне 2-ю Петербургскою Военною Гимназией, увеличено
постройкою двух новых флигелей, для солдатской роты и для корпусных служителей,
манежа, бани и особого дома для жительства учителей, всего на сумму свыше
520.000 р., большая часть которой (до 450.000
р.) покрыта из экономических средств самого заведения; кроме того, из
экономического же капитала Корпуса, в 1820 году, отчислена была сумма в 100.000
р. с тем, чтобы проценты с нее обращать на вспомоществования
беднейшим из числа отличных выпускных воспитанников. Затем, в виду возраставшей
дороговизны на продовольственные припасы, определенные штатом 1792 г. отпуски на столовое довольствие 2-го Кадетского Корпуса
были увеличены: в 1811 г. - до 30 к. в день на каждого
кадета и до 15 к. на воспитанника Солдатской роты, в 1815 г. - до 38 к. и 20 к.,
и в 1817 г. - уже до 45 и 35 коп. В
1820 г. для Дворянского
полка отстроен был манеж, со столовою залой и кухнями, и 1-й баталион полка выведен из главного здания 2-го Корпуса; в
том же году упразднена состоявшая при Корпусе Солдатская рота, содержание
которой, в 250 человек, обходилось казне, по штату 1816 г., почти в 100.000
рублей. В
Императорском
Военно-Сиротском Доме, как видно из журналов Совета о военных училищах, в 1805
году состояло: воспитанников дворянского происхождения - 648 и недворян - 374, и воспитанниц-дворянок
- 106
и недворянок - 45. При осмотре тогда же этого заведения
генерал-майором Клейнмихелем оказалось, что "большая часть воспитанников
заражена чесотною болезнью, от чрезмерного стеснения
их и дурного устройства здания". Но в том же году Военно-Сиротский Дом
получил устройство, проектированное
для губернских военных училищ, с комплектом в 400 кадет, причем все воспитывавшиеся
в нем солдатские сыновья и дочери военнослужащих вообще, были переведены в другие заведения; с 1806 до 1809 года производилась
перестройка зданий Военно-Сиротского Дома, которая стоила казне до 400.000
рублей. В 1811 году этому заведению
передано было от Академии Наук место, бывшее под ее
ботаническим садом, а в 1816 году - от Департамента Уделов - каменный
двухэтажный дом, на набережной Фонтанки, где помещены были учителя. С 1811 по 1825 год,
предназначаемые к выпуску в офицеры воспитанники Сиротского Дома
прикомандировывались к Дворянскому полку, для узнания
правил фронтовой службы. В рассматриваемый
период должность директора Военно-Сиротского Дома последовательно занимали:
генерал Веймарн, подполковник Гене и генерал Н. В.
Арсеньев. Что касается многочисленных Военно-Сиротских Отделений, то в 1804 году изданы были подробные правила о записывании в них солдатских сыновей, которым в следующем году присвоено уже название военных кантонистов. Затем, в конце рассматриваемого периода, все учреждения для кантонистов, число которых простиралось тогда до 120.000, подчинены были главному начальнику военных поселений, графу Аракчееву, после чего изданы для них, в 1824 году, подробные "Правила", с разделением кантонистов на три возраста: до 10-ти, до 15-ти и до 18-ти лет. Кантонисты младшего возраста раздавались на воспитание их родителям и родственникам, или же, за особое вознаграждение, посторонним опекунам; по достижении 10-ти лет они обязывались посещать классы, а с 15-ти лет уже непременно все кантонисты поступали в Отделения, где обучались грамоте, счету, фронту, различным мастерствам и сельским работам; постройка одежды и обуви производилась здесь самими кантонистами, а в последней главе "Правил" 1824 г. подробно указывались меры для улучшения пищи кантонистов и для ограждения их от злоупотреблений со стороны ближайших распорядителей. Кроме солдатских детей, в Военно-Сиротские Отделения нередко поступали и сыновья неимущих дворян; но в начале 1824 года последовало распоряжение о перемещении оттуда дворян, сообразно возрасту, в Кадетские Корпуса и в Дворянский полк, так как "почти все Отделения терпели недостаток в помещении, чрез что возникали в оных болезни".
Нет сомнения, что тогдашнее устройство Военно-Сиротских
Отделений, помимо крайней тесноты помещения кантонистов, представляло много
существенных препятствий для правильного их воспитания; но
тем не менее следует признать эти заведения, выпускавшие
ежегодно в войска весьма значительное число своих питомцев, почти единственными
в то время источниками распространения грамотности между нижними чинами нашей
армии. Хотя, по окончании войн с Наполеоном, и были у нас
сделаны попытки обучения солдат по известной тогда Белль-Ланкастерской
методе, а в 1817 году, по Высочайшему повелению, был учрежден в Петербурге даже
особый комитет для введения взаимного обучения в школах солдатских детей, но
уже в начале двадцатых годов мысль о распространении в войсках подобных школ
была совершенно оставлена.
Возвращаясь к главному предмету нашего исследования, постараемся теперь представить общие черты внутреннего быта Кадетских Корпусов в рассматриваемый период, пользуясь для этого, кроме официальных источников, и некоторыми, сохранившимися в нашей литературе, воспоминаниями бывших кадет того времени.
Здесь, прежде
всего, следует упомянуть, что в 1816 г. учрежден был из начальников
Петербургских военно-учебных заведений комитет для составления Положений о
каждом из них, по возможности на одинаковых основаниях, сообразно с их
потребностями и существовавшими тогда ценами на все предметы довольствия.
Составленное комитетом штатное Положение повелено было привести в действие
с 1-го января 1817 г., причем комплект заведений и суммы на их содержание
определены нижеследующими цифрами: 1-го Корпуса, при 800, и Малолетнего
Отделения при 200 кадет, - 600.000 р., 2-го Корпуса, при 700 кадет,
- 458.000
р., и Военно-Сиротского Дома, при 500 воспитанников - 285.000 р.; таким образом средняя годовая стоимость содержания каждого
кадета простиралась в то время до 610 рублей. Затем, в
1820 году, установлены были кандидатские списки, для соблюдения очереди, по
порядку поступления просьб, при приеме малолетних в Кадетские Корпуса, и
введены общие правила для однообразной аттестации
кадет, как по нравственности, так и по успехам в науках; тогда же последовало
распоряжение об отправлении из Корпусов, на летнее время, болезненных воспитанников
в м. Стрельну. В Стрельне же или в Петергофе, с 1808 до 1811 г., старшие
кадеты 1-го и 2-го Корпусов располагались лагерем» для строевых занятий в
течение лета. По штатам 1816 года, в каждом из Кадетских Корпусов положено иметь одну резервную, три мушкетерских и одну гренадерскую роту, в которую еще с 1811 года кадеты переводились не по росту, а по нравственным достоинствам и успехам в науках; из гренадерской же роты избирались унтер-офицеры для прочих рот, причем право на производство в офицеры, по окончании курса, предоставлялось только унтер-офицерам вообще и кадетам гренадерской роты, с тем еще непременным условием, чтобы каждый из них твердо знал строевую службу и обязанности офицерского звания.
Каждою ротою командовал штаб-офицер, в помощь которому назначено было четыре младших
офицера, с обязанностью ежедневно находиться при
вверенных им отделениях по утрам, до начала классных уроков, и во время стола
воспитанников; кроме того, для постоянного за ними надзора, наряжались
очередными дежурными: по всему заведению - штаб-офицер,
и по каждой из рот - обер-офицер. Воспитанники Малолетнего
отделения 1-го Кадетского Корпуса распределялись по шести камерам, из которых
каждою заведовала особая воспитательница, под общим
наблюдением инспектрисы; при детях здесь была женская прислуга. Обычные
занятия
воспитанников велись в Корпусах в следующем порядке: вставали они в 6 часов
утра и тогда же завтракали; обучались в классах от 7-ми до 11-ти и от 2-х до
6-ти часов (ежедневно по четыре двухчасовых урока), занимались фронтовым
ученьем - от 11-ти до 12-ти, а летом, сверх того, и от 4-х до 6-ти, обедали в 12, ужинали в 7 и ложились спать в 9 часов. После 1811-го года кадет уже
не выводили на лето в лагерь, а на время ремонта зданий располагали во
временных помещениях, устроенных при Корпусах. Но и постоянные их помещения не
всегда оказывались достаточно просторными; так, наприм.,
во 2-м Корпусе существовал даже обычай, при недостатке места в дортуарах, класть
детей "вповалку", помещая их по трое на двух сдвинутых кроватях. Домашней одежды кадетам
не полагалось, и они постоянно носили мундиры, которые строились вновь
ежегодно; казенных же шинелей вовсе не давали. Продовольствие в Корпусах было
в те времена, по всей вероятности, мало удовлетворительно и по качеству, и по
количеству; по крайней мере в печатных воспоминаниях одного из тогдашних
кадет находим прямое указание на то, что обычай покупки кадетами, на
собственный счет, различных съестных припасов был
тогда очень распространен в Корпусе, "так как в нем,
- прибавляет
он, - по кадетскому выражению, хоть с голоду не морили, да и до сыта не
кормили". Организация учебной части в Корпусах, без руководства общими постановлениями, определялась по усмотрению ближайшего начальства каждого из них; не было даже строгого распределения воспитанников по классам, так что кадет, слушавший, наприм., математику в одном классе, состоял по другим предметам двумя, тремя классами выше или ниже. С большим сравнительно успехом занимались кадеты русским языком, математикой и военными науками, преподавание которых возлагалось тогда преимущественно на корпусных офицеров; иностранные же языки преподавались, только pro forma, учителями без всякого авторитета в глазах учеников и самого начальства. "В то время, - читаем в тех же воспоминаниях, - не было у нас ни печатных руководств (исключая "Артиллерии" Маркевича), ни литографированных записок; мы все должны были переписывать с листков преподавателей, или под их диктовку, на что терялось весьма много времени".
Тем не менее в 1828 году поручено
было особому комитету, из инспекторов классов и преподавателей, под
председательством генерала Маркевича, заняться рассмотрением учебных книг, употреблявшихся в Пажеском и
Кадетских Корпусах; но занятия этого комитета не имели никаких фактических
последствий, и в 1826 году дела его переданы были во вновь учрежденный тогда
комитет для той же цели. Тогдашние корпусные офицеры в большинстве были люди образованные, избранные из числа бывших лучших воспитанников тех же Корпусов и начавших свою службу в артиллерии или в саперах. Но, не говоря уже об отсутствии в них специальной подготовки к педагогическому делу, о которой у нас тогда не могло быть и речи, они, сообразно духу времени, были гораздо более строевыми офицерами и командирами частей, нежели воспитателями. Цитированный выше автор, бывший кадет того времени, прямо говорит: "офицеров мы видали редко; даже многие дежурные являлись только к столу, а в классы почти всегда отводил нас фельдфебель; ротного командира мы тоже видали мимоходом, на дежурстве или ротном ученьи, и по субботам, во время экзекуций и отпуска". "Сам директор (А. И. Маркевич), - продолжает тот же рассказчик, - будучи постоянно занят учеными трудами, мало обращал внимания на быт воспитанников и, кажется, никогда не ходил по ротам, а классы посещал в определенные лишь дни и часы".
Подобный же отвыв нам довелось слышать от
почтенного очевидца кадетской жизни в 1-м Корпусе с 1802 по 1818 г. (И. М.
Лескова), хорошо сохранившего в своей
памяти, что директор (Ф.
И. Клингер)
вовсе не знал воспитанников, никогда не говорил с ними и посещал классы и роты
не иначе, как в чрезвычайных случаях. Между тем необходимость
дисциплинировать, хотя внешним образом, разновозрастную массу юношей, всегда
шаловливую, под час буйную и редко занятую делом, вынуждала начальство пополнять
недостаток воспитательного влияния суровостью карательных мер. И
действительно, в тех же воспоминаниях, с ручательством автора за верность рассказа, говорится, что телесное наказание и даже
собственноручная расправа были тогда в большом употреблении: не только
командиры рот, но каждый офицер имел право наказывать кадет розгами; тут же
приведено и характеризующее то время замечание одного командира кадетского баталиона, что "стыдно гренадеру дать менее ста розог", и затем рассказано
несколько случаев, в которых этот minimum на деле удваивался,
утраивался, даже учетверялся. При отсутствии же доброго
и постоянного воспитательного влияния руководителей на порученных им детей,
внутренняя жизнь последних в школе направляется уже исключительно преданиями
заведения, которые, в свою очередь, складываются под гнетом случайных факторов
и, конечно, помимо всякого менторского ведома; при этом,
предоставленная самой себе масса воспитывающихся юношей неминуемо подпадает влиянию
более предприимчивых товарищей, имеющих перед другими, если не умственное
преимущество, то уже непременно превосходство физической силы. В действительности все это оправдывалось на практике в наших
Корпусах рассматриваемого периода, где грубость
нравов кадет, вообще говоря, поддерживалась свойством отношений к ним
начальства, авторитет которого явно ослаблялся здесь самоуправством, под час
весьма жестоким, нескольких смельчаков, сохранившихся в кадетских воспоминаниях
под именем "коноводов", "старых кадет", "атаманов" и т. п. Но
при всем том нельзя не признать, что тогдашний простой, суровый и
товарищески-сплоченный
режим кадетской жизни успевал вырабатывать немало цельных, стойких и выносливых
характеров; он же, укореняя в большинстве воспитанников чувства чести и долга,
прочно связывал "однокашников" духом бескорыстной
дружбы, сохранявшейся между старыми товарищами далеко за стенами заведения, о
котором редкий из них вспоминал иначе, как с искреннею признательностью.
"Не
раз случалось видеть,
- говорит автор приводимых нами
воспоминаний, - что воспитанники, даже разных выпусков, встречались между собою
как родные братья; по приезде в Петербург каждый из них первым долгом считал
посетить свой Корпус, с радостью встречал его учителей и офицеров, а при
выпуске из заведения проливал много непритворных слез, прощаясь с товарищами и
начальниками".
Из числа
других, появлявшихся в печати, воспоминаний бывших воспитанников военно-учебных заведений за первую четверть нынешнего столетия, мы можем указать на "Записки И. С.
Жиркевича", выпущенного из 1-го Кадетского Корпуса в 1805 г., на заметку
Н. А. Титова о Малолетнем отделении того же Корпуса,
в 1808 г., на воспоминания П. М. Дарагана о Пажеском Корпусе, 1817 - 1819 г., и на статьи: "Воспитание в Кадетском Корпусе за полвека
назад"
и "Первый Кадетский Корпус в 1813 - 1825 гг." . Во все царствование Императора Александра I директорами Корпусов были: 1-го Кадетского - до 1820 года Ф. И. Клингер, состоявший также деятельным членом Главного правления училищ и попечителем Дерптского учебного округа в, и с 1820 года - М. С. Перский, сам воспитанник того же заведения времен гр. Ангальта,
а 2-го Кадетского - сперва
гр. В. А. Зубов, с 1804 г. - А. А. Клейнмихель и с
1815 г. - А. И. Маркевич, ученый техник-артиллерист и
автор известного в свое время артиллерийского руководства. Из ближайших сотрудников названных начальников заведений, вышеприведенные участники старинной кадетской жизни, несмотря на многие десятки лет, протекшие со времени их воспитания, с признательностью вспоминают почтенные имена служивших в 1-м Корпусе: законоучителя - о. Михаила (впоследствии С.-Петербургский Митрополит), инспектора классов - М. С. Перского, ротных командиров, офицеров и учителей - Н. В. Арсеньева, К. К. Мёрдера, А. К. Шмидта, Бар. Черкасова, А. К. Готовцева, И. И. Хатова, С. И. Геракова, Л. Ю. Крафта, Н. И. Фусса, Шульгина и Талызина, инспектрису Малолетнего отделения - Бертгольд, воспитательниц - М. И. Боньот, Эйлер и Штадлер, наконец, памятного многим поколениям старых кадет, честнейшего эконома А. П. Боброва, и
служивших во 2-м Корпусе: инспектора классов - Бебера,
офицеров и учителей - П. С. Ушакова, Кобылецкого,
Ф. Г. Гольтгойера,
М. Г. Брайко, А. И. Кёнига, А. П. Дюшена,
Н. А. Дружинина, Г. С. Ладана и И. И. Вернера.
Из числа бывших кадет Александровской эпохи теперь уже осталось в живых весьма немного, и это особенно обязывает нас, во имя строгой справедливости к старшим собратам по школе и службе, напомнить, что, несмотря на совокупность многих неблагоприятных условий тогдашнего кадетского воспитания, в дошедших до нас списках офицеров, выпущенных из Корпусов в первую четверть нашего века, оказывается значительное число достойных и бесспорно полезных деятелей на различных служебных поприщах и не мало имен, коим по праву принадлежит почетное место в летописях доблестной нашей Армии. В подтверждение этого назовем здесь более известные имена бывших питомцев Корпусов: Пажеского - светл. князя А. И. Чернышева, гр. В. В. Левашева, А. А. Кавелина, М. Г. Хомутова, И. А. Набокова, С. В. Перфильева, Ф. С. Панютина, Н. П. Анненкова, Ф. Я. Мирковича, Н. Н. Пущина, бар. Э. А. Рамзая, А. О. Дюгамеля, гр. В. 0. Адлерберга, К. В. Чевкина и Я. И. Ростовцова, 1-го Кадетского - П. В. Олферьева, О. К. Коцебу, В. А. Глинки, П. X. Граббе, К. К. Мёрдера, бар. К. А. Шлиппенбаха, кн. В. О. Бебутова, бар. Н. И. Корфа, А. В. Жеркова, П. А. Витовтова, Н. К. Тетеревникова, А. Ф. Баг- говута и С. А. Юрьевича, и 2-го Кадетского - И. 0. Сухозанета, И. Г. Бурцова, Н. И. Гартонга, А. С. Фигнера, В. В. Гербеля, бар. И. Ф. Розена, А. М. Симборского, А. В. Дядина, А. А. Ваксмута, Е. X. Весселя, Н. И. Карлгофа и А. П. Хрущова |
|
Перейти |